Истории приграничья

— Воля ваша, господин, — склонила нечёсаную голову гадалка.

Откуда-то из-под плаща она двумя руками вытащила пригоршню костей, палочек и камешков и швырнула на стол. Вытянув тощую шею, долго разглядывала то, как они рассыпались по доскам.

— Вижу, господин, опасную жизнь…

— Не хитри, старуха! — недовольно прикрикнул Ван-Ваэн. — Такое сам я могу напророчить любому рыцарю пограничной рати, и ведь не ошибусь. Толкуй о неведомом, иначе душу вытрясу!

Не обращая внимания на угрозу, женщина склонилась к столу, чуть ли ни водя по камням и деревяшкам длинным носом.

— Вижу смертоносную деву, трудный путь, полный преград, чудище в воде и чудище на земле… — Старуха умолкла, задумчиво разглядывая продолговатую плоскую кость, длиной в две трети мизинца. С одной стороны покрытая осыпавшейся позолотой, с другой — похожей на гниль чернотой, она встала вертикально, попав острым концом в едва заметную выемку в крышке стола. Гадалка легонько подула на кость. Та покачнулась, но устояла. Тогда женщина вновь заговорила, и на сей раз в её неприятном голосе слышалась едва заметная неуверенность: — Причудливо вьётся нить судьбы, господин. Ожидает вас великая награда или страшная погибель. А, быть может, то и другое вместе.

Сжав губы, Ук-Мак тёр большим пальцем тёмную щетину на подбородке, устремив взор на беспорядочную россыпь предметов, похожих на придорожный мусор.

— Погадай и мне, — приказ Ван-Ваэна прогнал тягостную тишину.

В воздухе блеснула ещё одна монета. Ударившись о поверхность стола, медяк дважды подпрыгнул и со звяканьем свалился в треснувшую кружку.

— Воля ваша, господин, — старуха вытрясла деньги из посудины и спрятала под плащом. После сгребла гадательные принадлежности и вновь резко швырнула перед собой. — Вижу… вижу мёртвые глаза, мёртвые руки. Они идут в ночи за вами, чтобы забрать с собой!

— Ах, тварь! — Лион Ван-Ваэн в гневе схватился за рукоять меча. — Шутить со мной вздумала?! Сейчас я сам отправлю тебя к демонам, твоим нечестивым родичам!

— Господин Ван-Ваэн! Господин Ван-Ваэн! — Ук-Мак вклинился между ним и гадалкой. — Оставьте её. Кровь этой нищенки недостойна вашего клинка!

— Вы правы, пожалуй, — его спутник начал успокаиваться, но крылья прямого носа ещё раздувались. — Говорил же я: дерьмовый городишко со скверными развлечениями!

Он тронул бока коня шпорами.

— Поедемте отсюда, господин Ук-Мак. Верю, боги смилостивятся и в другой раз приведут нас в более достойное благородных людей место!

Лошадиные копыта вновь зачавкали по грязи. Хищной птицей вцепившись в край стола согнутыми пальцами с жёлтыми обломанными ногтями, гадалка бросила быстрый взгляд на удалявшихся рыцарей. По сухим бесцветным губам скользнула и исчезла улыбка, напугавшая заметившего её мальчишку, который пробегал мимо.

Собрав кости, камни и палочки, старуха накинула капюшон и, словно оцепенела, уронив острый подбородок на грудь.

Примерно в двух полётах стрелы от городских ворот сгрудились около десятка повозок. Поодаль располагалась пара простеньких шатров. Издали, всё это походило на стоянку бродячих лицедеев. Но при приближении стали заметны кольчуги и копья ратников из пограничного войска.

Подъехав к лагерю, Лион Ван-Ваэн обратился к вытянувшемуся перед ними солдату:

— Ну, что здесь у нас?

— Переселенцы, ваша милость, — ответил ратник. — Дюжина мужиков без одного, да шесть баб. Одна с мальцом. На восьми телегах едуть — со скарбом всяческим, припасами…

— Охрана? — вступил в разговор Дерел.

— Четверо верховых и трое пеших, господин Ук-Мак, — повернул к нему голову воин.

— Негусто, — поджал губы Ван-Ваэн. — Разбойников отпугнуть хватит, а ежели кочевники налетят, можно и не отбиться.

— Потому нас и отрядили, — рассудительно заметил Дерел. — Усилить конвой.

— Попросили, — скривился Ван-Ваэн, которому претила мысль, что кто-то может распоряжаться им, словно простолюдином.

Ук-Мак, не первый год живший наёмничеством, подумал, что служба есть служба, а приказ командира остаётся приказом, как его не обзови. Вслух же сказал:

— Кто у вас за старшего?

— Десятник Каркси Дуб.

— Знаю, хороший воин, — кивнул Дерел.

— Кликнуть его, ваша милость?

— Сам найду, — отказался рыцарь.

Неспешно двигаясь по лагерю, всадники без интереса скользили взглядами по стреноженным лошадям, сидевшим на траве людям, женщинам, готовившим еду на костре, мужику, спавшему под телегой…

— Господин Ук-Мак, ваша милость! — десятник, крепкий зрелый мужчина, с лицом, изуродованным длинным шрамом, почтительно приветствовал подъехавших рыцарей.

Дерел в ответ коротко взмахнул рукой, Ван-Ваэн, зевнув, отвернулся.

— Каркси, поднимай людей. Выступаем, — распорядился Ук-Мак.

— Слушаюсь, ваша милость!

Обоз споро двигался по лесной дороге. Впереди ехали рыцари, вполголоса обсуждая преимущества пешего боя с мечом и щитом и полуторным мечом.

— Длинный меч даёт выигрыш в расстоянии, позволяет сильнее рубить и вдобавок, мощнее колоть: и в обычном выпаде, и в приёме полумеча. Простым же мечом вам не проткнуть врага даже в кольчуге, — говорил Ук-Мак. — А ежели и захочется мне занять вторую руку, уж лучше возьму другой клинок.