Истории, связанные одной жизнью

Сусанна, самая молодая из семьи Либерманов. Я ее помню совсем молодой, во всяком случае, еще до тридцати. Она, надо сказать, во все времена, в любом возрасте всегда выглядела моложе своих лет, с прекрасным цветом лица и удивительной непосредственностью. Не знаю, в каком году она вышла замуж за Моисея Леонтьевича Фрейзона, но Вовочка родился в 1930. Хорошо помню, как я сижу на подоконнике в комнате, выходящей на Казанский переулок, и слышу, как взрослые говорят, что сейчас должна проехать из роддома наша Сусанна с новорожденным. И я вижу быстро спускающуюся по улице пролетку, и в ней сидит женщина с каким-то узлом. Как и большинство детей, мы, старшие, я и Инна, обожали младшего. И это было настоящее горе, когда – Вове еще не было четырех, – их семья поднялась и уехала в Москву: Моисей оказался видным специалистом в области теплоизоляционных материалов, а индустрия страны только-только становилась на ноги. В 1938 Сусанна с Вовой приехали в Ростов, а потом мы, мама и я, вместе с ними поехали отдыхать в село Графское, между Воронежем и Москвой, расположенное в сосновом лесу в окружении озер. Вова в том году должен был пойти в первый класс.

Запомнилась мне еще одна наша встреча с Вовой в Ростове в 1946. В первое послевоенное лето настроение у всех было приподнятое, всем хотелось повидаться с близкими, порадоваться мирной жизнью. Но. Я приехал на каникулы и сразу же влюбился в одну красивую девушку, звали ее Нелей, студентку мединститута. Она мне вроде отвечала взаимностью. Соломон после неудачной женитьбы решил притеплиться у своих родителей и тоже оказался в Ростове. Вову, как уже взрослого, ведь ему было уже около шестнадцати, отпустили к ростовским родственникам одного. Дядя Гриша купил Вове несколько голубей, которые на второй или третий день все улетели. Неля, которая, видимо, имела на меня серьезные виды, поняв, что я для этих “видов” еще не созрел, неожиданно и скоропалительно выходит замуж. Тетя Маня высказала своему сыну предположение, что, возможно, причиной его неудачной женитьбы является его мужская несостоятельность. Правда, Соломон в ответ предложил своей маме, чтобы она обязательно подглядывала в замочную скважину, когда он приведет очередную девушку. Короче говоря, настроение у нас, троих братьев, испортилось и… Я пошел с двумя трехлитровыми банками на работу к дяде Грише, и он мне их заполнил так называемым “витамином”: подслащенной спиртовой настойкой шиповника, выпускаемым их заводом для аптек. Очень вкусная вещь, если выпить пятьдесят, сто грамм. Короче говоря, мы все так навитаминизировались, что на все предложения слезть с верхушки дерева, росшего во дворе у Ицковичей, хором отвечали нецензурным матом.

Несколько слов о Моисее, которого в семье все звали Мося. Большие очки, крупное красивое лицо, на первый взгляд строгий взгляд, но только на первый. Я даже сейчас помню его голос, чуть-чуть скрипучий. Помню его приезд в Ростов через год или два после отъезда в Москву – сколько было радости. Я даже помню марку, которую он мне подарил, венгерскую, с изображением путника, идущего по заснеженному полю. Должен сказать, что в нашей семье, далеко не аристократической, взаимоотношения детей со взрослыми, тем не менее, были строго регламентированы. Уж насколько мы были близки с тетей Маней, но обращались только на “вы”. А вот с Сусанной и Мосей так не получилось. Сколько я себя помню, я к ним всегда обращался только по имени без добавки тетя-дядя и на “ты”. И они это воспринимали нормально, как само по себе разумеющееся. И эта, как бы формальная, близость еще более укрепляла духовную, человеческую. Ко всеобщему удивлению, такую “вольность” в обращении с Сусанной (Моси к тому времени уже не было) допускали не только Вова и его жена Элла, но и их дочь Леночка. Более того, “Сусанной” называли Сусанну приятели Вовы и даже Лены. Вот так.

В послевоенных сороковых годах прямых поездов или хотя бы вагонов из Ленинграда на Кавказ, а значит, и на Ростов, не было. Совершая поездку в Ростов и обратно, я делал остановку по крайней мере на сутки у Сусанны. Если мой маршрут был из

Ростова, то после того, как мы все укладывались по постелям, начинался неторопливый “допрос” обо всех ростовских родственниках, который затягивался далеко за полночь. Сусанна была не только хорошей матерью, но и удивительной свекровью. Она прожила душа в душу с Эллочкой, а потом уже и с Эллочкиной мамой, своей сватьей, так, как редкая мать проживет с родной дочкой, по моим подсчетам, тридцать лет. Но в Америку она со своими детьми уже не поехала.

II. СОРОКОВЫЕ

Отец