Истории тёмного королевства (СИ)

Ах он паскудник! То есть, пока она, рук своих не жалея, пули в лбы неуправляемых ублюдков и просто сложных личностей пускает, он, оказывается, за всякими ведьмами, чертами, демонами носится. И ведь верит же, что байда из оккультистских книжек существует! Детский сад! Лгал все пять лет, что вместе, лгал безбожно. Она-то врала за неимением выхода из ситуации, а он? От нечего делать! «Дорогая, я груз повёз, стою на британской границе, завтра приеду!», «Милая, мы с Сэмом в Техасе до завтра задержимся!»

Джейн фырчит, нервно в зеркало заднего вида смотрит и в голове лишь одно рисуется — приедет домой, накажет. Жёстко. В постели.

— Алло, Марта, — дождавшись ответа подруги, оживилась Джейн, — возможно, сегодня я приду ночевать к тебе. Пьяная. И без белья. Жди!

Дороги осталось всё меньше.

Эпические разборки ближе с каждой секундой.

****

— Милая! Дорогая!

Дин улыбался так широко, что челюсть сводило, и зубы от боли ныло. И как эти ср*ные голливудские супер-стар в камеры целыми днями скалятся? Не понятно.

Ответа не последовало. И даже после того, как он позвал супругу, назвав её цветом своей жизни, Джейн не откликнулась.

Ладно, видно, придётся таки на живца негодницу ловить. Разувшись и тщательно вытерев грязные от дождя ботинки (за это Джейн по голове не погладит, хотя, чего это он сейчас о таком думает?), Дин заглянул в ванную. Но там её тоже не обнаружил.

— Джейни! — сияя пожелтевшими от напряжения (ладно, еще и пицца с анчоусами виновата) зубами, Дин идёт в кухню. Крадётся, как кот по крыше, что более крупных конкурентов чмырить в погоне за кошечкой собрался. — Джейни, любовь моя, ты где? У меня это… сердце тоскует, милая! Иди, я тебя приласкаю!

От миссис Винчестер, кажись, и следа не осталось. Где же она? Неужто криминальные авторитеты голову свернули? Неужели он овдовел? Беда-беда, у него же траурных трусов нет! У Сэма, что ли, одолжить?

Холодный приклад ружья целует ему затылок. О-оу.

— Погоди, любимый, — слышит он щебетание своей Дульсинеи Нью-Йоркской, — сперва я тебя поцелую. В засос.

Кажется, он попал…

========== 147. Освальд Кобблпот и Кирби Андерс (“Династия”) ==========

Она невозможная, отвратительная, нетерпимая. Сунет нос не в своё дело, беспардонно врывается в твою жизнь, нарушая личное пространство, руша планы на день, а то и на неделю, к чёрту. И она не отступает. Он гонит её от себя уже не впервые. Последние полтора месяца своей жизни занят только тем, что упражняется, как далеко её послать. И даже купил её билет в Бразилию, на свои кровные, расщедрился. А всё потому, что думал, будто она на солнце понежится и успокоится, наконец.

Зря. Он слышит её приближение, едва в дальнем конце коридора раздаётся стук каблуков. Эти шаги он уже узнаёт. Ещё немного — и станет различать её по запаху. С носом, пленённым щепкой.

Освальд тяжело, сокрушённо вздыхает. Он надеялся, что хотя бы времени много пройдёт, прежде чем эта назойливая муха решит наведаться к нему снова. Зря.

Он быстро открывает сейф, хватает пистолет, кладёт его в верхний ящик стола и, придвинув максимально близко к столу стул, садится на ручку, сложив ногу на ногу. Он её убьет. Он не хотел. Сопротивлялся до последнего. И так на руках уже крови предостаточно, а то, что живя в Готэме нельзя иначе, совершенно никакое не оправдание. Самому уже противно постоянно быть в крови, гадко. Чувствует себя грешником, которого заживо нужно в котле сжигать.

Но он её убьет. Потому что ещё одного визита просто не выдержит. Попросту сил не хватит терпеть.

Когда Кирби, быстрая, шустрая, вертлявая, наотмашь открывает дверь (она явно задалась целью оторвать её), Освальд корчит такую рожу, что даже слепой бы заметил, что ему здесь не рады. Слепой — но только не Кирби. Она буквально подпрыгивает к нему поближе, что тот и сообразить не успевает, и целует в щёку. Как давнего друга. Объяснять ей, что ни друзьями, ни даже приятелями они не являются, нет смысла. Бесполезно, он пытался.

— Привет, — точно пташка, щебечет Кирби, самовольно в кресло, напротив его, запрыгивая, — как дела, Освальд? Всё в порядке? Я вот, только что из Бразилии вернулась, шикарно! Отдохнула на славу, ещё и такого горячего латиноса подцепила! Танцевали с ним ночи напролёт. Да ты просто щедрый лев, я тебе очень благодарна, очень! А ещё больше буду благодарна, когда ты согласишься научить меня всему, что знаешь и умеешь сам. Мы же оба понимаем, что иначе в этом городе не выжить. Как и то, что тебе очень нужен приемник, правда?

Она фальшиво улыбается, сияя взглядом. Чисто тебе невинный ангелок, который интересуется, как бы между прочим. Уже в миллиардный раз.

Освальд поджимает губы, тянется к столу. Достает пистолет, направляя ей в лицо. Спокойно, чётко, размеренно, почти по слогам (быть может, так до неё дойдёт, наконец) чеканит каждое слово:

— Слушай. Детка. Я. Не. Намерен. Тебя. Ничему. Обучать. Ясно?

Кирби мягко поводит худеньким плечиком, кладёт сумочку на колени, расстегивает её, достаёт пистолет. И направляет ему в лицо, говорит, подражая:

— Слушай. Детка. Я. Не. Отступлю. Обучи. Меня. Всему. Ясно?