Истории тёмного королевства (СИ)

Жаркое солнце Египта потемнело, стало черным, как смоль. Ночей теперь от дня не отличить, а печали от радости. Каждая минута — горький триумф черного, бездна тьмы. Всемилостивые боги отвернулись от своей сестры, не слышат ее просьб, не слушают ее мольбы. Хатхор, богиня любви, больше не дарит любовь, сердце ее разбито. Сама она пала жертвой любви — коварной и жестокой. О небо, кто сказал, что любовь — самое возвышенное чувство на свете, да отсохнет у того язык!

Любовь не приносит радости и больше не дарит улыбок. В сердце кровавая рана гноится и отчаянно болит, еще немного и остановит едва ощутимое сердцебиение. Дни и ночи несчастная Хатхор страдает, совсем не спит, уже не рада солнечным лучам и почти ослепла от слез. Однажды, хлынув, точно воды Нила из ее прекрасных глаз, они больше не могут остановиться.

Постель ее теперь холодна, она засыпает одна на жестких подушках и просыпается одна — в слезах. Горькой печалью запечатаны ее прелестные губы, кожа поблекла от страданий. Грустна и задумчива Хатхор, ведь нет рядом возлюбленного. Имхотеп, коварный жрец, разлюбил ее, все реже дарит ей взгляд, все чаще проводит время с коварной черноокой Аманет.

Хатхор все о ней знает — и о ее сердце, что темнее самой черной ночи, и о восторженных ласках, что дарит она ворованному возлюбленному, и о жажде власти и мести, черным огнем реющей в ее жестокой груди. Раскосые змеиные глаза манят омутом осатаневшего в страсти жреца, коего так мало волнуют земные наслаждения, теперь он стал маленькой ручной собачонкой в цепких лапах избалованной принцессы. Прикосновения, что иногда он дарит страдающей Хатхор, холодны, почти ледяные, слова, которыми он ее одаривает, скупы и болезненны. Тепло дней погасло, жар ночей превратился в пепел. Внутри — только боль и пустота. Ничего больше. Ничего не осталось.

Несчастная Хатхор устала молить жестоких богов о пощаде. Смерть, что она так усердно призывает, не торопится освободить ее от страданий, боги глухи и слепы. Ничего не радует прекрасную богиню, грустны ее глаза и печален взгляд. Все вокруг потухло, весь мир погас и краски больше не воротятся.

Под подушкой на супружеском ложе, еще недавно пылающем от жаркой любви по ночам, несчастная Хатхор, затаившая смертельную обиду, хранит кинжал, а в складках одежды — яд. Скоро она прекратит муки. Но не свои. Своей рукой она вскоре навсегда закроет глаза предателя Имхотепа. Навечно погрузит его в непроглядную мглу.

========== 54. Дельгадо Мастер, Джокер и Килгрейв ==========

Городское кафе, всегда многолюдное в час-пик, сегодня опустело, едва туда вошел человек с искаженным до неузнаваемости лицом, точнее, подобием лица, на котором ярким пятном выделялись кровавые губы, в кричащем фиолетовом костюме. Люди, увидев сие исчадие ада, тот час же бросились в рассыпную, разве что те, кто сидел поодаль, за угловыми столиками у окна, подальше от выхода, спокойно продолжали свою трапезу.

Джокер (а это был именно он) на удивление и виду не подал, будто люди его хоть в какой-то степени интересуют. Он сел, оправил складки своего плаща, поставил рядом со стулом острый зонт, и, заказав чашку кофе, когда испуганная официантка подошла к столику, стал ждать.

Уже через пять минут стала ясна причина его ожидания. Человек, вошедший вторым, не выделялся особо примечательной внешностью или очень ярким стилем, но способен был напугать кого-угодно. Две юные девушки, покосившись на вошедшего, поспешили доесть свой обед и почти на цыпочках, тихо, направились к выходу. Остальные же, кто предпочел остаться, (таких было совсем немного) зарылись в свои тарелки, усиленно делая вид, будто еда невероятно вкусная, а они — счастливая случайность! — страшно голодны.

Килгрейв (он и был вторым опасным посетителем, приведшим к практически полному опустению кафе) тоже сел на свое место, напротив Джокера, элегантно поправил рукава дорогого костюма, подтянул ремешок наручных часов и, внимательно посмотрев на своего собеседника, сказал:

— Ты звал меня. Я здесь. Говори, с какой целью я тебе понадобился.

Джокер склонился вперед, поближе к лицу своего визави, так, что сложилось впечатление, будто у них интимные перешептывания, и, облизав кровавые губы, сказал:

— Видишь ли, я утомился от этого города. Серьезно, чертовски скучно. Все достали. Всё однообразно и предсказуемо. Никто больше не хочет со мной играть. Я решил, что пора расширить свои горизонты и завоевать весь мир. Это будет невероятно весело. Но мне нужен союзник, мой дорогой. И я выбрал тебя. Поздравляю.

Он улыбнулся, от чего его вид стал еще более жутким и сладко пропел фальшивым голосом:

— Гарантирую незабываемые впечатления.

Килгрейв молчал минуту, другую. Не торопился с ответом и в третью. И четвертую минуту тоже молчал. Очевидно, Джокеру эта внезапно свалившаяся на собеседника немота надоела и он с явным раздражением воскликнул:

— Ну же! Что скажешь?