Истории замка Айюэбао

— Похоже, тебе больше нельзя оставаться в тени, тебе придётся в нужное время заявить о себе. Не рассчитывай, что просто закинешь деньги, и всё само решится.

Подтяжкин кивнул:

— Это да. Ещё никогда мы не затрачивали столько усилий на то, чтобы поглотить какую-то деревню. К тому же в этот раз мы обсуждали только паевое сотрудничество и не упоминали ни о каком слиянии.

— Слияние означает, что мы станем одной семьёй, а это дело не терпит суеты. Будем разбираться по ходу дела. А что за человек этот У Шаюань?

— В Пекине он не прижился, вскоре вернулся в деревню и стал главой рыболовов, прямо-таки в голове не укладывается. Те, кто с ним знаком, рассказали, что этот парень груб лишь снаружи, но обладает чуткой душой. Он образован. В деревне все его слушаются, он твёрдо намерен превратить эту деревушку из нищей в зажиточную. На двух выборах почти все проголосовали за него, после чего соперников его и след простыл. Однако далеко не всё в его жизни так гладко.

— Ну-ка расскажи.

Подтяжкин с усилием сглотнул; его подбородок горел огнём:

— От него ведь жена сбежала несколько лет назад, он чувствовал себя опозоренным и униженным, жизнь холостяка была ему в тягость. Потом он потратил огромную сумму на создание глубинного рыбного промысла, но его суда так и не вышли в море — деньги на ветер; с тех пор у него из рук всё валится.

— Вот и я сейчас закоренелый холостяк, и мне это тоже в тягость, — бросил Чуньюй Баоцэ и замолчал.

Подтяжкин хотел его утешить: ваша супруга сейчас с вашим младшим сыном, а в Австралии живёт дочь, не такой уж вы и холостяк. Но он промолчал и лишь покосился на хозяина, поняв, что разговор пора заканчивать.

2

Наконец страшная осень осталась позади. Впервые со времени отъезда Комиссара хозяина замка не охватил новый приступ болезни. Все вздохнули с облегчением. Старый доктор, за которым должно было остаться последнее слово, поклялся врачебной этикой и собственной честью, что выздоровление налицо, и всё благодаря сверхчеловеческому мужеству, непревзойдённой энергии и необычайной силе духа председателя совета директоров, а также благодаря содержимому пурпурного сосуда. Тем не менее старик сохранял бдительность, тщательно всё продумывал и всю осень был начеку. Он много раз беседовал с Куколкой наедине, а также расспрашивал начальницу смены. Застёжка пребывала в крайнем замешательстве и лишь после долгих уговоров начала что-то мямлить. В знак благодарности и поощрения старик подарил ей пару браслетов-чёток из сандалового дерева и излечил от менструальных болей, которыми она страдала много лет. Куколка говорила, что со временем больной перестал быть таким раздражительным, как раньше, а иногда просто лежал ничком, не издавая ни звука, и в конце концов засыпал.

Старик тщательно фиксировал информацию в своей записной книжке, а затем регулировал концентрацию и вкус лекарства и, подытожив данные, выводил новые фармакологические сочетания. Проявив невиданное честолюбие и пристрастие, доктор постарался добыть из этого редкого недуга кое-какие клинические данные, чтобы потом написать уникальную научную работу и опубликовать её в авторитетном научном журнале по медицине, который давно являлся объектом его вожделения. К сбору материала он подошёл тщательно и с необычайным терпением, стремясь к максимальной правдивости фактов, чтобы потом цитировать прецеденты, не упоминая имени больного. Общение с Куколкой вызвало в нём естественное чувство восхищения и восторга; он понял, что председатель совета директоров — мастер открывать таланты: он абсолютно оправданно поручил этой женщине управление всеми делами в замке, и её качества полностью соответствуют занимаемой должности. Куколка поведала, что больной — последний мужчина в её жизни, отныне и навсегда… Она сказала:

— Я даже тогда не воспринимала его как больного.

Старик на мгновение перестал записывать и посмотрел на неё поверх очков:

— А как же вы его воспринимали?

— Как заблудившегося ребёнка.