Истории замка Айюэбао

— Наверняка же есть какая-то история, просто со временем она была утеряна.

Старый Сом закивал:

— Может быть… В запевках без неё никак нельзя, иначе рыба не поймается. Раньше-то не было механических траулеров, огромную сеть растягивали в воде на несколько ли, затем все дружно хватали её за верёвки, а запевки помогали тащить сеть в едином ритме.

— А вы тоже таскали?

— Эх, наше поколение таких сетей уже не застало, теперь за рыбой выходят в море на парусно-моторных шхунах.

— Тогда где же вы научились запевкам?

— У стариков — они уже давно не занимаются ловлей рыбы, но запевки не забыли…

Чуньюй Баоцэ дал хозяину двести юаней, и тот, убирая деньги, предложил:

— Я завтра вас отведу к старикам, им деньги не нужны, вот только…

Чуньюй Баоцэ сообразил, что хозяин рассчитывает получить от него на чай, поэтому так охотно помогает.

— Старый Сом, а может мы лучше повидаемся с этой фольклористкой? Это даже интереснее, мне хочется о стольком её расспросить, она же специалист…

— Над этим ещё надо подумать… Она во всём прислушивается к У Шаюаню. Было бы сейчас лето, другое дело, летом они частенько ходят к заливу купаться, вы бы могли просто дождаться её там и расспросить — в его присутствии, конечно.

Ночь выдалась беспокойной. Чуньюй Баоцэ полночи мёрз и решил попросить у хозяина шерстяное одеяло, но достучался до него с превеликим трудом. Старый Сом вынес в охапке одеяло и сказал:

— Я вчера вечером вспомнил ещё одну запевку, утром вам спою.

Чуньюй Баоцэ нашёл этого человека весьма занятным. Он очень быстро уснул и во сне увидел, как по белоснежному песку скользят две фигуры, одна из которых буквально завораживала. Он бросился за ними наперегонки с волнами, надеясь нагнать этих двоих и заглянуть в лицо обладателю привлекательного силуэта. Те продолжали идти, держась за руки, и не успел он к ним приблизиться, как они со звонким плеском прыгнули в воду. Они уплывали всё дальше в туман, а он долго ждал их на берегу, но они так и не вернулись… Пробудившись с чувством грусти и сожаления, он сел на кровати и стал дожидаться рассвета.

Перекусив простым завтраком, Чуньюй Баоцэ обвязал шею шарфом, надел шапку и собрался в одиночестве побродить по берегу. Такое облачение рассмешило хозяина: его развеселило, что городские совершенно не выносят холода и ветра. На берегу Чуньюй Баоцэ увидел человека с корзиной, собиравшего ракушки: приблизившись к одной из раковин размером с кулак, человек протянул к ней руку, как вдруг раковина выстрелила в него струёй воды. Человек, посмеиваясь, вытер лицо, поднял ракушку и положил в корзину. Ветер дул намного слабее, чем вчера, и в лучах восходящего солнца море отбрасывало во все стороны чарующие пурпурные отблески. Приложив руку ко лбу козырьком, Чуньюй Баоцэ посмотрел вдаль и увидел там смутные очертания острова. Он вспомнил того офицера, который увёз жену У Шаюаня и охранял остров. Впереди кто-то шёл ему навстречу. Когда человек приблизился, Чуньюй Баоцэ разглядел, что это женщина. Ветер трепал концы её шарфа и вздымал их высоко в воздух. Должно быть, своим нарядом он сильно выделялся на фоне местных, потому что женщина, приблизившись, пристально посмотрела на него. Чуньюй Баоцэ, словно ощутив удар током, шарахнулся в сторону и лишь с большим трудом овладел собой.

Ошибки быть не могло: прошедшая мимо него дама была той самой фольклористкой, Оу Толань. Её раскрасневшееся от утреннего ледяного ветра лицо казалось ещё чище и безмятежнее. Шарф у неё на шее был синего и фиолетового цветов, густые волосы блестели, как атлас. Её глаза он никак не мог забыть с тех пор, как впервые увидел их этим летом. Он стоял на прежнем месте, будто дожидаясь, когда она отойдёт подальше, и только потом осмелился двинуться вперёд. Её силуэт удалялся к западу, в сторону утёса. Может быть, сейчас она как раз проходит под ним: оттуда взлетело несколько чаек. Словно желая убедиться в правильности своих догадок, он время от времени поглядывал на запад. Она действительно дошла до утёса, вспугнув птиц, которые с криком взлетели и закружили в воздухе.

Вернувшись в деревню, он не пошёл прямиком в гостиницу, а сделал крюк, пройдя через восточную окраину деревни, и пришёл в ту же забегаловку с морской кухней. Хозяйка поинтересовалась, хорошо ли ему спалось ночью, и он ответил, что лучше не бывает — наверное, благодаря свежему морскому воздуху. Он уселся за стол и выпил чашку чая. Чтобы завязать разговор, он упомянул встреченную на побережье женщину.

— Она ездила по окрестным деревням два года и в конце концов решила вернуться в нашу деревню и поселиться здесь. Ей у нас очень нравится.

— Я слышал, что она во всём прислушивается к У Шаюаню и что они очень дружны.

Хозяйка рассмеялась:

— Да только если дружны. Этот-то, упрямый осёл, всё жену свою вспоминает.

— Хотите сказать, что они не могут быть вместе?

— Я думаю, глава У ещё сам не определился. Эта городская девица сперва увлекалась только рыбацкими запевками, а уж потом им увлеклась.

— Вы уверены?

— По-моему, это недалеко от истины.

Хозяйка подлила ему чаю и, напустив на себя строгий вид, проворчала: