Истории замка Айюэбао

На этот раз Подтяжкин ничего не стал записывать. Эту мудрость нужно было понять, а не заучить наизусть. Следуя за этой мыслью, он улыбнулся:

— Совершенно верно. Отнесёмся к Цзитаньцзяо по-доброму, всё для них просчитаем. Если план удастся, добьёмся инвестиций как минимум в несколько миллиардов, а то и больше триллиона! Такие суммы кого угодно приведут в ступор, и только один этот дурачком прикинулся, будто ничего не видит… А помимо океанского флота будет полное преобразование деревень: музеи фольклора, рестораны морской кухни, стоянки для яхт. По мне, так самая роскошная яхта должна быть у председателя совета директоров, брал бы с собой Куколку да выходил в море — лучшее вино, ведёрко со льдом… Вот было бы славное расположение войск!

— Деревенские копируют буржуазные ужимки, — перебил его Чуньюй Баоцэ. — Ты меня недооцениваешь, я не такой идиот. Все твои учёные степени и учёба за границей для тебя впустую прошли, никакого опыта не набрался. Лучше У Шаюаня побольше слушай, он-то научит тебя уму-разуму!

Подтяжкин долго не мог ничего ответить, словно мощный удар кулаком отправил его в нокаут. Ему очень не нравился этот очкастый глава рыбацкой деревни, беспринципный парень, который никого не уважает: во всей округе, на несколько сотен ли окрест, никто, кроме него, больше не вёл себя так с важными лицами из корпорации. Улыбается, руку жмёт, вроде бы всё по этикету, вот только недостаёт кое-чего важного: страха. Этот глава вёл себя непринуждённо и расхлябанно и с ним, и с его сопровождающими, всё время шёл впереди всех — и по улицам, и по песчаному берегу. Подтяжкин в этот момент чувствовал себя крайне подавленным и даже раздражённым, но сказать ничего не мог.

— По-моему, среди этих проектов есть один подходящий для Цзитаньцзяо. С двумя соседними деревнями мы справились, теперь дело за У Шаюанем. В городе будет оперативное совещание, но наш макет они уже видели… — продолжал Подтяжкин, набравшись храбрости.

Чуньюй Баоцэ хихикнул:

— Опять ваши старые методы.

— Они, может, и старые, но зато уже опробованные и действуют безотказно.

— Ты не прав, в этот раз они, скорее всего, не сработают. Да ты и сам поймёшь, когда попробуешь.

Подтяжкин несколько раз кашлянул:

— Да, этого молодчика, пожалуй, ни лаской, ни угрозами не проймёшь. Удивительно, мне раньше такие не попадались…

Чуньюй Баоцэ, который всё это время сидел, откинувшись назад, резко выпрямился:

— На макете, который я тебе передал, был воткнут флажок с надписью «фольклористика». Я видел, с каким довольным видом У Шаюань слушает рыбацкие запевки. Он привечает эту фольклористку не только потому, что она женщина; ты должен это учитывать.

Подтяжкин вздрогнул:

— Так может, построить в Цзитаньцзяо музей фольклора? Вот это неплохая идея.

Чуньюй Баоцэ лениво опустился на диван:

— Ты им макет-то покажи. Это не моя забота, я старик уже, мне на пенсию пора. Управляющий Куколка! Куколка… — прокричал он в сторону внутренней комнаты. Подтяжкин сразу же начал собираться.

Сунув ноги в свои меховые тапки и утирая нос, Чуньюй Баоцэ прошёл во внутреннюю комнату, крича:

— Опять я заставил нашу управляющую долго ждать, очень виноват!

2

Баоцэ не терпелось преодолеть гору и узнать, что там, по другую сторону. Об этом он не имел ни малейшего понятия. Он ещё никогда в жизни не переходил горный хребет к югу от деревни. Звёздное небо над головой казалось тонкой сеткой, которая преследует маленькую рыбку и готова вот-вот на неё упасть. Чтобы уйди подальше от деревни, нужно было всё время следовать на юг. Тот далёкий мир, как безбрежное море, ещё до рассвета примет в свои объятия маленькое израненное существо. Позади будто бы раздвигался занавес, за которым суетились пришедшие в смятение люди. Он долго смотрел на деревню с вершины горы, надеясь различить в темноте тех, кого он знал…

Баоцэ бежал пять дней, питался за счёт подаяний и ночевал в стогах. За это время он чуть не попался в руки ночного дозора и едва не свалился в высохший колодец у обочины. К счастью, каждый раз ему удавалось отвратить опасность, и он возобновлял путь. Когда он уставал, то ложился на какой-нибудь пригорок, доставал свою записную книжку и журналы, читал или дремал. Так в скитаниях прошло ещё пять дней, горная местность, наконец, закончилась, и перед взором мальчика предстала сплошная равнина.

— А! Вот и равнина!