Истории замка Айюэбао

Не говоря больше ни слова, женщина вскинула голову и устремила взгляд в северное окно. Она ничего не видела, но её мысли легко преодолевали преграду и устремлялись вдаль, оживляя перед её взором картины далёкого прошлого: мужчина дал ей этого ребёнка, а сам умер от чахотки; двухлетний малыш играет у стога, на него пикирует огромный коршун и уносит его в клюве; малыш, потерявший семью, становится бродягой: нетвёрдым шагом ковыляя по дороге, он зовёт маму… Прикрывая обеими руками сухие глаза, она сказала:

— Драгоценный мой сыночек за столько лет скитаний одичал, дома тебе уже не усидеть. Ну что ж, ступай, найди себе занятие, а как найдёшь, возвращайся да расскажи мне!

Не сдерживая больше слёз, Баоцэ обнял старушку:

— Как только найду, не буду медлить ни дня! Ждите меня, матушка!

Женщина помогла ему собраться в дорогу: дала ему с собой стопку тыквенных блинчиков, пару новых сандалий, флягу с водой, небольшую пачку засаленных денег. Баоцэ отложил деньги, но женщина настаивала. Тем не менее он силой сунул деньги обратно ей в руку со словами:

— Я столько лет провёл в пути, я справлюсь.

Старуха спросила, куда он направится. Юноша ответил, что и сам пока не решил, но он точно пойдёт в какой-нибудь город, туда, где можно найти себе дело, чтобы зарабатывать на жизнь.

— Старосте будешь говорить?

— Нет, вы сами скажите, уже после моего ухода. Всё равно я скоро вернусь.

Он и сам так думал: отыщет нужный адрес, повидается с многострадальным дядюшкой Ли и сразу же поспешит обратно, к своей названой матери. Блинчики он спрятал в холщовый мешок, а мешок сунул в заплечную сумку. Женщина, когда пекла их, видимо, спешила и лила слишком много масла, израсходовав весь свой небольшой запас, который она держала в глиняном кувшине. От аромата лепёшек у Баоцэ даже нос заложило. Он долго не мог вымолвить ни слова. Обняв старушку на прощание, он сказал сам себе: скоро вернусь.

3

Первым делом он выяснил, в какой стороне находится уездный центр; там он хотел купить карту и уже по ней отыскать город под названием Циндао. Там много воды, там море, которого он никогда не видел. Циндао — «Зелёный остров»; до чего же это красиво! Лишь это место и могло породить такого человека, как Ли Инь. В это дальнее путешествие он тоже отправлялся в спешке, но, в отличие от прошлогоднего бегства, оно дарило ему чувство счастья. В пути он утолял жажду водой, голод — лепёшками, а когда уставал, искал ночлег. У себя в нагрудном кармане он с удивлением обнаружил всё ту же пачку замасленных купюр! При виде этой находки он застыл как вкопанный: когда старуха успела их туда сунуть? Он совершенно себе не представлял. На глазах выступили слёзы, но он двинулся дальше, в направлении уездного центра. Оказалось, что город — это место, где много домов, много людей, все галдят и суетятся. На большом перекрёстке он заметил какое-то шествие. Это вели преступников: каждый с кангой[14] на шее, с табличкой на груди, со связанными за спиной руками. Юноша пересчитал преступников: в одной группе оказалось целых тридцать человек! Как много в городе негодяев! Он устремился к остановке, купил карту и нашёл на ней иероглифы «Циндао». Наконец, прибрав деньги, он пешком покинул уездный центр.

И вот он снова оказался на бескрайней равнине, увидел посевы на полях, услышал пение жаворонков в небе — ах, это всё равно что услышать голос скрипки Ли Иня! Какой талантливый был человек! И статьи писал, и на скрипке играл, и восковые матрицы умел вырезать. Где ещё в мире найдёшь столь удивительного человека? Он был самый одарённый из всех, кого встречал Баоцэ, и талантливей его он, возможно, никогда больше никого не найдёт. Так размышлял юноша, продолжая путь и проходя одну деревню за другой. Он больше ничего не боялся и не стеснялся, заговаривал с прохожими, спрашивал дорогу, просил воды. Когда он доел все лепёшки, то стал просить еды. Какие только кушанья не побывали в его мешке: батат, таро, печенье из отрубей, солёные овощи, сушёная рыба, доуфу. Когда в мешке столько вкусностей, долгий путь не страшен.

Сколько раз он заглядывал в карту, уже не счесть. Он пометил все деревни и посёлки, которые лежали на его пути, — их получилось восемнадцать. Ему предстояло миновать все эти места и идти бесконечно долго. Было бы здорово доехать, но ему было жалко денег, и он решил проехать на повозке лишь часть пути. Один раз он даже проехался на тракторе, за рулём которого сидела женщина в синей спецодежде — она и пригласила его сесть в кузов. На полпути она купила кое-что из еды и, вернувшись, предложила:

— Садись в кабину, там сзади трясёт.

Он впервые оказался в таком удивительном месте, как кабина трактора, и был несколько скован. Женщина болтала с ним всю дорогу. Он рассказал ей, что направляется в Циндао к родственнику.

— Я могу тебя подвезти сорок ли, но всё равно до Циндао будет ещё далеко.

— Сколько?

— Ещё двести ли.

Время от времени она взглядывала на него искоса и расспрашивала:

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать… А, нет, девятнадцать.