История Александра Македонского

6. Как известно, много восхваляют государственное устройство Зенона, положившего начало учению стоиков, суть которого состоит в том, чтобы мы жили не по городам и по де-мам, различаясь по своим обычаям, а приняли в число сооте честветшиков и сограждан всех людей и вели жизнь по общи правилам и законам, подобно пасущемуся вместе стаду, кото рое живет вместе и подчиняется общим установлениям. Н Зенон изобразил его как сновидение и образец того, как фило соф понимает благозаконие и представляет себе государствен ное устройство, а Александр эти положения претворил в жизнь на деле. Аристотель ему советовал, чтобы эллинами он управлял как наставник, а варварами — как деспот, о первых заботился, как о друзьях и родственниках, а со 'вторыми вел себя, как со зверями, а не как с людьми. Однако он, избегая разжигающих вражду восстаний, которые бы изнутри подтачивали его могущество, поступил иначе; рассуждая как все общий покровитель, посланный богами, он выступил как за ступник всех и каждого и, принуждая оружием тех, кого не привлек словами, соединил в одно целое людей со всех концо света, смешав, словно вино в заздравном кратере, жизненны пути, характеры, брачные установления и обычаи. Он потребо вал, чтобы родиной все считали вселенную, а его лагерь акрополем или крепостью, добрых людей — соплеменниками, злых чужестранцами, чтобы эллины и варвары не различалис между собою ни по плащам, ни по щитам, ни по кандиям, н по акинакам, но чтобы всякого доблестного мужа считали эл лином, а порочного — варваром, н приказал, чтобы все носил" одинаковую одежду, питались одной пищей, имели общи брачные установления и обычаи, смешанные благодаря сов местным бракам и рожденным от них детям.

7. Демарат из Коринфа, бывший одним из соратников

друзей Филиппа, увидев Александра в Сузах, зарыдал от радости и сказал: «Величайшей радости не испытали эллины, которые не дожили до сегодняшнего дня, ибо они не видели Александра сидящим на троне Дария». Однако я, клянусь Зевсом, не завидую тем, кто видел это зрелище, ибо такая удача доставалась и менее знаменитым царям, но мне было бы приятно быть свидетелем другого-—той прекрасной и священной брачной церемонии, когда он принял под одним шатром, покрытым золотом, и собрал у общего семейного очага 100 невест из Персии и 100 женихов из Македонии и Эллады, а сам, украшенный венком, первым запел свадебную неснь, звучащую словно гимн величайшим и могущественнейшим народам, идущим на брак друг с другом, и как супруг для одной, а для остальных сват, отец и покровитель соединил их браком. Вот тут-то я бы с удовольствием сказал: «Ксеркс, ты был варваром и глупцом, когда тщетно пытался построить мост через Геллеспонт. Мудрые цари объединяют Азию с Европой не так, не бревнами, не плотами и не бездушными канатами, а законной любовью, благоразумными браками и союзом между детьми, который приносит общее потомство».