История Александра Македонского

рицательный ответ, сказал, что такой спор будет несправедливым, поскольку в нем или царь победит простых людей, или он сам будет побежден простыми людьми. Когда его отец Филипп, раненый во время войны с трибаллами копьем в бедро и избежавший большой опасности, сокрушался по поводу своей хромоты, он ему сказал: «Не огорчайся, отец, и смело ходи на виду у каждого, поскольку теперь каждый шаг напоминает о твоем мужестве». Разве не виден здесь образ мыслей философа, который благодаря вызванному подвигами воодушевлению на телесные недостатки не обращает внимания? А как он радовался своим собственным ранам, поскольку каждая напоминала ему победу над различными племенами, захваченные города и взятых в плен царей! Вот почему он не скрывал и не утаивал свои шрамы, а носил их как начертанные на собственном теле знаки доблести и мужества.

10. Если ему во время бесед или пирушек приходилось сопоставлять стихи Гомера между собою, в то время как другие отмечали какие-то другие стихи, сам он всегда как на особенно замечательный указывал на этот:

«Добр и достоин, как царь, а также бесстрашен, как воин». Этот стих иногда вспоминали, чтобы похвалить Александра, а сам он считал его для себя законом, поэтому можно сказать, что Гомер в одной и той же строке и похвалил мужество Агамемнона, и предсказал доблесть Александра. Когда же он, переправившись через Геллеспонт, осматривал Трою, представляя себе связанные с великими мужами события, кто-то из местных жителей пообещал отдать ему, если он хочет, лиру Париса, на что Александр ответил: «Она мне ни на что не нужна, а ищу я лиру Ахилла, отдыхая под звуки которой, он «воспевал деянья героев», тогда как под лиру Париса, издававшую какие-то нежные и свойственные женщинам звуки, исполнялись любовные песнопения». Душе философа, безусловно, пристало любить мудрость и превыше всего ценить мудрых мужей, и Александру это было присуще, как никому из царей. О том, как он относился к Аристотелю, было сказано выше, музыканта Анаксарха он считал самым достойным из своих друзей, Пирролу из Элиды, встретившись с ним впервые, он пожаловал 10 тысяч золотых монет, а Ксенократу, бывшему близким другом Платона, послал 50 талантов в подарок. Опесикрита, ученика Диогена-собаки, он назначил начальником над мореплавателями, как об этом сообщают многие историки, а будучи в Коринфе, беседовал с самим Диогеном и был настолько поражен и обескуражен образом жизни и воззрениями этого мужа, что впоследствии, часто вспоминая о нем, говорил: «Если бы я не был Александром, я был бы Диогеном», то есть «Я бы занимался философскими рассуждениями, если бы не мог выражать свою философию через дела». Он не сказал: «Если бы я не был царем, я был бы Диогеном» или: «Если бы я не был богатым человеком и Аргеадом» (ибо он не предпо-15* 435, читал Удачу мудрости, а багряницу и диадему —суме и рваному плащу), но сказал: «Если бы я не был Александром, я был бы Диогеном», то есть: «Если бы я не намеревался варваров смешать с эллинами и обойти всю землю, очищая ее от диких нравов, добраться до пределов земли и моря, придвинуть границы Македонии к Океану, превратить в Элладу весь мир и распространить на всякий народ благозаконие и мир, то, конечно, я не предавался бы изысканным наслаждениям, пребывая в бездействии, а искал 'бы скромной участи Диогена. Но теперь, прости меня, Диогеи, ибо я подражаю Гераклу, соревнуюсь с Персеем и иду по следам Диониса — бога, который основал наш род и был моим предком, я хочу, чтобы эллины снова стали устраивать как победители хоровые пляски в Индии, а горцы и дикари, живущие по ту сторону Кавказа, вспомнили вакхические шествия. Говорят, что там есть какие-то приверженцы суровой мудрости наготы, .святые мужи, живущие по собственным законам, они размышляют о боге, живут еще проще, чем Диогеи, и даже в такой суме, как его, не испытывают нужды: они не откладывают про запас пищу, поскольку земля всегда приносит им ее неиспортившейся и све-шей, реки утоляют их жажду, а падающая с деревьев листва превращает траву в удобное ложе. Благодаря мне они узнают о Диогене, а Диогеи — о них. И мне тоже следует «перелить монету» и то, что было учреждено по обычаям варваров, переплавить по образцу государственного устройства эллинов».