История Александра Македонского

1. Вчера, кажется, мы забыли сказать о том, что царствованию Александра посчастливилось стать веком расцвета многих искусств и великих дарований, хотя это, пожалуй, пе Александру, а скорее им повезло: разве не получили они знатока и судью, который лучше кого бы то ни было мог оценить выдающееся произведение и щедрее всех вознаградить за него? Говорят, в более поздние времена жил Архестрат, замечательный поэт, но никому не известный и прозябавший в бедности; однажды ему кто-то сказал: «Вот если бы ты жил при Александре, за одну строчку он бы тебе подарил Кипр или Финн-, кию». И я считаю, что лучшие из тогдашних мастеров появились не столько при Александре, сколько благодаря Александру. Ведь урожаи бывают обильными там, где есть мягкий кли-; мат и разреженный воздух, а искусства и дарования расцветают благодаря радушию, щедрости и доброте царя и, наоборот, угасают и сходят на нет вследствие недоброжелательства, скупости и придирчивости правителей. Рассказывают, что тиран Дионисий, слушая прославленного кифареда, пообещал ему в награду талант, а на следующий день, когда тот потребовал обещанное, заявил: «Вчера ты порадовал меня своим пением, порадовал и я тебя надеждами; стало быть, за принесенное тобой удовольствие ты вознагражден тем, что немедленно получил удовольствие сам». Александр, тиран Ферский (только так его следовало называть и не позорить само имя!), глядя на вдохновенную игру трагического актера, пришел в необычайный восторг и был расторгай до слез. Вскочив с места, он поспешно вышел из театра со словами: «Недопустимо, чтобы казнившего стольких граждан увидели плачущим над страданиями Гекубы и Поликсены». Он даже готов был подвергнуть актера наказанию за то, что тот размягчил его дуплу, словно железо. Архелаю, который считался скуповатым на подарки, Тимофей, выступая с пением, много раз намекал таким отрывочком: «Сулишь ты серебро землерожденное». На это Архелай не без остроумия однажды возразил: «Зато просишь ты». Скифский царь Антей, к которому в плен попал флейтист Исмений, приказал ему во время попойки сыграть па флейте. И хотя все присутствующие восхищались игрой и дружно рукоплескали, царь поклялся, что конское ржание ему нравится больше. Вот до какой степени уши его были далеки от Муз, а душа погрязла в стойле, достойная не столько копей слушать, сколько ослов! Ну какой в самом деле может быть расцвет искусствам или почет Музе при таких-то царях? Да они просто не терпят соперников рядом с собой, а потому клеветой и враждой стараются погубить по-настоящему даровитых людей. Таков был опять-таки Дионисий: поэта Филокссна он отправил в каменоломни за то, что написанную тираном трагедию, которую ему велено было выправить, он целиком, от

первой до последней буквы, зачеркнул. Да и Филипп, чересчур поздно получивший начатки образования, в этом отношении был недостоин себя и по-ребячески самоуверен; рассказывают, что с одним арфистом он затеял спор о музыке и решил было, что посрамил его, на что тот, улыбнувшись, спокойно ответил: «Да не случится с тобой, царь, такого несчастья, чтобы пришлось тебе разбираться в этом лучше меня».

2. Зато Александр знал, где нужно быть зрителем и слушателем, а где — участником и исполнителем: он неустанно упражнялся в мастерском владении оружием, чтобы сделаться, по выражению Эсхила,

«бойцом могучим, гибелью противникам»,