История Анчутки

Свет никак не защищался от летящих в него льда и камней. А бродяга что-то крупное старался сбивать, но ему помимо себя, еще надо было сохранить сани и печи, иначе их путешествие по этим местам сильно затянется, а шансы выжить сильно понизятся. Кроме того, богатырю приходилось отбиваться от кучи мартышек, которые постоянно на него нападали. Кое-кто из них был даже вооружен, камнями, палками, но и без оружия их когти и зубы представляли из себя серьезную угрозу. Они навалились большой гурьбой, буквально погребая под своими телами Света. Но тот продолжал бежать несмотря на это, расшвыривая еще их от себя прочь. Мартышки же наносили ему увечья, погибали или получали серьезные раны, когда Свет их от себя откидывал. Но уже другая группа организовывалась и нападала. Волна за волной обрушивались они на богатыря. Но он пока даже с ритма нее сбился. И несмотря на обильно заливающую его лицо кровь, продолжал улыбаться.

Маг несмотря на жуткую битву вокруг, поглядывал то на брата, то на небо. Солнца в щель ущелья было не видно, но по тону неба становилось понятно, что оно уже близко к горизонту. Оставалось совсем чуть-чуть по сравнению с тем, что они преодолели. Но с тем же, теперь становилось ясно, это будет самый тяжелый участок пути. Энергию они расходовали стремительно, при этом возможности ее пополнять не было, Эль с трудом отбивалась от наседающего отовсюду противника. Мартышки даже прыгали сверху, с целью схватить в воздухе эльфийку, или попасть на ступу. И если первое не удалось еще не одной обезьянке, то со ступы пришлось скинуть уже парочку.

Росла усталость, множились раны. А противник, казалось, наседает еще сильнее, еще большим числом. И они замедлялись, пока чуть-чуть. Это уже сам незаметно для себя начал сбавлять темп бега Свет, а значит он уже подбирался к своему первому пределу, когда теряет треть своего богатырского здоровья. А значит их впереди уже скоро могут ждать серьезные неприятности, если план бродяги не сработает, или что-то пойдет не так, как это бывало прежде в таких случаях. Не стоило скидывать со счетов то, что энергия тут все же другая.

То, что ситуация начинает меняться, ознаменовал дикий рев. И исходил он от Света. Тело его было покрыто множеством глубоких ран, из которых пусть медленно, но вытекала кровь, и потерял он ее уже изрядное количество.

— Началось, -вслух произнес маг, стараясь получить больше возможности следить за братом, но это удавалось только, если он ослаблял свою атаку и защиту.

Анчутка почувствовал, что Слава стал меньше удивлять непосредственно бою, и краткого взгляда в сторону богатыря, ему хватило понять почему. Бесенок уже сам испытывал сильную боль в мышцах от приложенных усилий, на раны уже даже и не обращал внимания, привык к боли от них. Но возникшее желание помочь магу, придало, казалось, новых сил, и он стал двигаться и сражаться еще сильнее и отчаяние, чем раньше. Ну и больше игнорируя собственную безопасность. Последние крохи осторожности истаивали в нем, пробуждая что-то до поры скрытое в нем. То, что тянулось в бой, радовалось ему, получало от него удовольствие. Кураж сражения.

Когда Анчутка расспрашивал прежде Эль о обычных бесятах, то она описала их очень похожими на него в одном плане. Очень трусливые, то есть осторожные, конечно же. Любят напакостничать в отличие от него, но не делают этого, даже если хоть малейший им понятный риск. А уж о боевых качествах обычные бесы и не слышали. Не получилось исподтишка нагадить? Так беги, скрывайся, жди момента, когда удастся, или вообще найди другую, более слабую и беззащитную жертву, и над ней издевайся. В прямые бои вступали, разве что между собой, и существами меньше и слабее. Ну могли напасть и на ребенка, и даже иногда сподваживались на совсем уж болезненного старика. Но вот чтоб на противника равного по силам или даже упаси, превосходящего, тут они предпочитали бежать без оглядки. И вот еще одно разительное отличие от обычных бесят. Его способность каким-то образом преодолевать свой страх. Возможно, это все оттого, что Анчутка сражался не столько за себя, сколько за других? И уж тем более, он не получал удовольствие от страдания врага. Даже испытывал вину и сожаление, что так сложилось. Особенно, когда видел, что его попадание с высокой вероятностью повлекло гибель жертвы. Это тебе не сорняки выдирать. Но и тут каждый раз лапка Анчутки вздрагивала, а в сердце возникало ощущение потери. Живое же. И как-то неправильно это, одно живое губить ради другого. Да и не имеют своей целью сорняки кого-либо губить, растут себе и растут. А вот мартышки имели вполне конкретную цель. И больше всего бесенка поражало то, что они готовы были пойти на любые жертвы, ради того, чтобы убить их. Это явно делалось не из простого голода. К такому противнику сразу как-то меньше жалости испытывалось. Но то, что вскоре увидел Анчутка, заставило всю его внутреннюю сущность содрогнуться от ужаса. И испытать сильнейшее сострадание к тем несчастным мартышкам, что оказались на пути богатыря в момент, когда он преобразился.