История античного атлетизма

Наконец, как пятый этический принцип у Пиндара можно отметить бескорыстную честность победителя. Хотя нередко жажда награды превозмогает порядочность (как с горечью констатирует поэт), но да славятся искусные всадники и мужи с бескорыстными душами! Это – высшая доблесть! И пусть жажда славы также не заставит тебя свернуть с прямого пути (Nemea, IX; Isthmia, IV). П. Турын пишет о том, что для земельной аристократии, глашатаем интересов которой был Пиндар, «…понятие доблести было объединенным понятием духовного и физического совершенства».[414]

Пять пунктов, выделенных нами, говорят о том, что в своих эпиникиях Пиндар стремился не к простому прославлению победителей, а, хочется верить, преследовал и воспитательные цели. Социальной же и фактической базой для поэтических обобщений послужили условия и обстановка проведения античных игр.

Мифологическая основа эпиникиев

В противоположность Ксенофану, Пиндар больше воспевал счастье победителя-индивидуума (Isthmia, I), нежели благо отчизны и сограждан. Хотя победитель у Пиндара почти всегда выступает на фоне родного города и соотечественников, но это, действительно, лишь фон. С другой стороны, социальная значимость эпиникиев фиванца не может быть сведена к сугубой индивидуализации как таковой. Это и естественно: само творчество поэта, сам жанр эпиникиев и условия, в которых они исполнялись, носили широкий общественный характер (как, впрочем, и все древнегреческое искусство).[415]

Несмотря на аристократически ограниченную направленность Пиндаровой этики, мы легко различаем тут и общечеловеческие мотивы, и «…хотя Пиндар выступал как защитник гибнущего мира аристократии, добродетели, им воспетые, стали дорогими не только сердцу греческого народа, но со временем получили признание всего человечества».[416]

* * *

В построении Пиндаровых од обязательным компонентом является мифологический сюжет, связанный каким-либо путем с личностью победителя или самим фактом победы. Пиндар, несомненно, был глубоким знатоком мифов и обрядов, вызванных местными культами, спецификой местной истории. Он умело выбирал именно те легендарные мотивы, которые подкрепляли и проясняли главную мысль эпиникия. Миф не только украшал оду, но и помогал поэту. В отношении мифологических сюжетов Пиндар поистине энциклопедичен.[417] Но в данной работе мы не ставим задачу показать и проанализировать все неисчерпаемое богатство мифологических коллизий в произведениях фиванца. Нас интересуют основные мифологические сюжеты, содержащие агонистическое начало.

Первым и главным таким сюжетом является рассказ о Геракле Фиванском, учредителе Олимпийских игр. Одна из версий, о которой не упоминалось в главе II данной работы, сводится к тому, что Геракл, убив отважного Ктеата – сына Посейдона, – учредил в честь этой победы в долине Алфея игры, которые стали называться Олимпийскими. Рассказ об этом Пиндар искусно вплетает в ткань II и VI Олимпийских эпиникиев (соответственно стихи 3–4 и 65-ТО). Что же касается X Олимпийской оды, то она посвящена этой теме почти полностью. Подробнейшим образом повествует здесь Пиндар о том, как собрал Геракл всех героев-воинов, оградил в Писе рощу и посвятил Альтиду отцу богов – Зевсу.

Герои начинают состязаться, и поэт перечисляет всех победителей на этой самой первой Олимпиаде: в беге победил Ион, сын Ликимния; тегеец Эхем оказался сильнейшим в борьбе; в кулачном бою победил Дорикл из Тиринфа; четверкой коней одержал верх мантинеец Сам; Фрастор доказал, что он сильнейший в стрельбе из лука; каменный диск дальше всех метнул Никей. Вот те герои-атлеты, что

Победили на первой Олимпиаде

.

(С. 59)

Второй агонистический сюжет – поэтический рассказ о конных состязаниях Пелопса и Эномая и об учреждении Олимпийских игр в честь победы героя.

В различных эпиникиях Пиндар приводит разные мифологические версии о начале Олимпиад.

Все это детально описывается в I Олимпийской оде, посвященной Гиерону Сиракузскому. Мотив состязания за право обладания невестой – один из наиболее распространенных в древнегреческой мифологии, а позднее – ив литературе (см. главу II, раздел I). Сиракузский тиран победил в состязании колесниц, так же, как и Пелопс. Таким образом, мифологическая параллель Пиндара уместна, многозначительна и приятна для адресата.

В V Олимпийском эпиникии, посвященном Псавмиду Камаринскому, одержавшему победу колесницей на 83-й Олимпиаде в 452 году до н. э., Пиндар также упоминает об Эномае и Пелопсе (с. 9-10). В самом же начале оды (с. 2) поэт обращается к Афине, восклицая:

О дочь Океана!

В мифологии эллинов Афина, по-видимому, считалась изобретательницей четырехконной колесницы,[418] так что и это упоминание имени богини вполне уместно при воспевании победы Псавмида.

Тема спортивного состязания, где призом является невеста, положена также в основу мифов о Данаидах и о дочерях Антея. Пиндар подробно описывает эти легендарные эпизоды в IX Пифийском эпиникии.