История античного театра

В конце концов под влиянием увещеваний старухи Федра — впрочем, несколько неожиданно — говорит, что она победит свою любовь и не погубит своей доброй славы. Однако единственным выходом для себя она считает смерть. На это кормилица с некоторой изысканностью, мало уместной при данных обстоятельствах, возражает Федре:

О питомка,
Умерь души разнузданный порыв:
Ты потому-то и достойна жизни,
Что смерти мнишь достойною себя[334]

.

Во втором акте драматург дает объяснение Федры с Ипполитом. На основании текста можно представить следующее построение всей сцены. Кормилица сообщает хору о муках Федры, сжигаемой своей страстью; дальше она произносит слова, непосредственно дающие мизансцену:

Но вот дворцовые раскрылись двери:
Откинувшись на ложе золоченом,
Безумная с себя покровы рвет[335]

.

Однако вначале Федра не появляется на сцене. Диалог ведет кормилица с Ипполитом, как раз в этот момент появляющимся на сцене. Если у Еврипида кормилица искушала Федру, то у Сенеки искушению подвергается Ипполит.

В самом диалоге нет той тонкости и изящества, какие имеются у Еврипида. Кормилица обращается к Ипполиту с увещеванием наслаждаться юностью, которая так быстро проходит.

Зачем умерщвлять нормальные влечения и жить грубым и одичалым среди лесов? Если Венера удалится от земли, мир станет бесплодной пустыней: если юношество начнет вести девственную жизнь, то мир разрушит себя уже в наше время. Ипполит должен избрать себе наставницей Природу, наведываться в город, посещать веселые собрания сограждан.

Ипполит отвечает кормилице восхвалением жизни на лоне природы, затем говорит и о своем отношении к женщинам. Из-за их прелюбодейств ведутся войны и разрушаются царства; поэтому он боится, ненавидит и проклинает всех женщин. В это время из дворца стремительно выходит Федра. Она падает в обморок, но Ипполит подхватывает ее, и она приходит в себя. Федра просит Ипполита выслушать ее наедине. Начинается сцена признания. Вначале Федра ничего не может сказать, ибо, как поясняет вложенная в ее же уста сентенция:

Говорят
Кручины легкие, большие — немы[336]

.

Ипполит просит мачеху поверить ему свои заботы. В ответ на его слова следует пока еще полупризнание. Федра говорит, что ее чувству приличнее более смиренное название. Она просит Ипполита называть ее сестрой или лучше служанкой, она готова быть его рабой.

Возьми мой скипетр, прими меня в служанки.
Тебе — приказывать, мне — исполнять:
Не женщинам дела мужчины править.
Ты, юностью цветущею могучий,
Отцовской властью гражданами правь
И у груди твоей укрой рабыню.
О, сжалься над вдовой[337]

.

Но Ипполит не понимает признания мачехи, относя ее слова «грудь иссушил огонь любви» к Тесею, ее мужу и его отцу. Объяснение Федры принимает теперь изысканно вычурные формы.

Она говорит, что любит лицо Тесея, каким оно было у него в его юношеские годы, когда бородка едва покрывала его ланиты. Но в Ипполите сильнее дикая красота:

Отец в тебе сияет весь, однако
И мать в тебе свирепая видна:
Суровость скифа в греческом обличье![338]

Этот день принесет конец ее скорби или жизни. Федра просит сжалиться над ней, падает на колени перед Ипполитом, который в ответ на это признание охвачен негодованием и отвращением. Но Федру не останавливает возмущение Ипполита ее преступной страстью, и она снова говорит о ней:

Сама я знаю рок моей семьи. Стремимся мы к преступному. Но я Собою не владею. За тобой Последую и в море и в огонь, На кручи гор и в бурные потоки[339].

В ответ следует описание движений и действий Ипполита:

Прочь!
Бесстыдными руками не касайся
До тела непорочного. Что это?
Она объятия мне раскрыла? Меч
Свершит над ней заслуженную казнь.
Я голову бесстыдную ее
За волосы схватил рукою левой
И запрокинул — никогда достойней
Не обагрялся кровью твой алтарь,
Богиня лунодержица![340]

В своей песне хор прославляет мужественную красоту Ипполита. Переходя в конце на ямбы, хор сообщает о злодеянии, которое Федра готовит невинному юноше. Она терзает свои волосы и увлажняет слезами щеки. В это время появляется Тесей, и одновременно с этим оканчивается второй акт.