История античного театра

По своим политическим взглядам Еврипид был сторонником умеренной демократии. Он не одобряет крайней демократии своего времени, изображая ее господством толпы и называя «ужасным бичом». С другой стороны, он не любит и аристократии, кичащейся своим знатным происхождением и богатством. В его глазах «среднее» сословие является самой прочной основой государства. И прежде всего — это земледелец, который обрабатывает землю «своими собственными руками». В трагедии «Электра » простой земледелец, оказавший гостеприимство Оресту и проявивший себя великодушным, назван благородным, ибо, по словам Ореста, истинное благородство и заключается в благородстве души.

В ряде своих трагедий Еврипид высказывает горячие патриотические чувства, прославляя Афины, их богов и героев, их природу, уважение к гостям и просителям, справедливость и великодушие. В пьесах Еврипида постоянно встречаются намеки на современные драматургу политические события.

Последние становятся даже непосредственным толчком к созданию драмы. В связи с Пелопоннесской войной затрагиваются вопросы о договорах, о союзниках, не один раз высказывается чувство враждебности по отношению к спартанцам, и вместе с тем рисуются бедствия и страдания, порожденные войной, и особенно страдания женщин. Еврипид затрагивает в своих трагедиях весьма волновавший в то время афинское общество вопрос о положении женщины и вкладывает, например, в уста героини трагедии «Медея» ряд глубоких мыслей о женской доле.

Характерно отношение Еврипида к рабам. Они не занимают в его пьесах приниженного положения и часто выступают доверенными лицами своих господ. Рабы у Еврипида приобретают такое значение, какое имеют на новоевропейской сцене слуги. В трагедии «Елена» (ст. 727 и следующие) прямо высказывается радикальная по тому времени мысль, что добрый, чистый сердцем раб такой же человек, как и свободный.

Драматургическое мастерство Еврипида характеризуется следующими чертами. Он не только сталкивает своих героев в острых драматических конфликтах (это делали до него уже Эсхил и Софокл), но и заставляет зрителей присутствовать при тончайших душевных переживаниях своих героев. Он умеет выбрать и ярко изобразить потрясающие моменты каждой ситуации и вместе с тем дать углубленную психологическую характеристику своих героев.

Острота драматических конфликтов, приводящая обычно к гибели героя или его близких, в соединении с этой углубленной психологической характеристикой делает Еврипида «трагичнейшим из поэтов». Именно так называет его Аристотель[110], указывая, что многие трагедии Еврипида оканчиваются несчастьем, хотя и упрекает его вместе с тем за композицию некоторых пьес. Действительно, прямолинейному развитию действия у Еврипида мешает иногда ряд побочных эпизодов, тормозящих движение драмы. Поэтому в отношении единства действия Еврипид уступает Эсхилу и Софоклу.

При постановке своих трагедий Еврипид, как и Софокл, пользовался тремя актерами. Однако у него есть и пьесы, где выступают два актера. Хор у Еврипида уже не имеет такой тесной связи с развитием действия, как у Софокла. Временами он является только пассивным созерцателем происходящих событий. Иногда хор или высказывает сочувствие героям в переносимых ими страданиях, или пытается примирить враждующие стороны, или же просто выражает свое мнение по поводу совершающихся событий. Временами же в хоровых партиях Еврипид высказывает, не стараясь даже скрыть это, свои собственные любимые взгляды и мысли. Кроме песен хора в трагедиях Еврипида имеются и монодии. Они встречаются уже у Софокла, но широко ими начал пользоваться только Еврипид. Надо думать, что эти монодии производили на зрителя и слушателя большое впечатление[111], но нам судить об их музыкальном достоинстве трудно: мы не знаем мелодии, лежащей в их основе, а также связанной с ними пластической игры актеров.

Необходимо сделать еще несколько замечаний о прологах и развязках Еврипида. Они носят у него своеобразный характер. Иногда в прологах Еврипид дает не только завязку трагедии, но и рассказывает заранее все ее содержание. Совершенно очевидно, что такое построение пролога менее благодарно в чисто художественном отношении, чем у Эсхила или Софокла. Но Еврипид настолько свободно относится к мифам, удаляя из них всем известное и, наоборот, прибавляя свое, что без такого введения, иной раз даже раскрывающего содержание трагедии, многое для зрителя оставалось бы просто неясным.

При изучении прологов Еврипида можно отметить и следующее. Выставив в прологе какое-либо положение, он в ходе трагедии не раз возвращается к нему, облекая его все новыми и новыми доказательствами и делая его путем логических рассуждений и чисто художественных средств все более и более убедительным.