История античной литературы

Сравнительное изучение эпического творчества различных народов устанавливает общие закономерности в развитии эпоса и объясняет отдельные вопросы его поэтики. Исследование живого эпоса было впервые начато в русской науке XIX в. (работы A. Ф. Гильфердинга). Современная советская наука сделала большие успехи в изучении проблемы происхождения эпоса на большом сравнительном материале (труды В. М. Жирмунского, B. Я. Проппа, Е. М. Мелетинского и др.). В зарубежной науке интерес к живому эпическому преданию возник сравнительно недавно в связи с изучением сербскохорватского эпоса (М. Мурко), подтвердившим необходимость сравнительного анализа для выяснения гомеровского вопроса (работы М. Парри, А. Б. Лорда и С. М. Баура).

Созданием «Илиады» завершился многовековый период существования отдельных героических песен, многочисленные следы которых разбросаны по всей поэме. Мы не можем сказать, была ли «Илиада» первой эпической поэмой, но ее идейная и художественная ценность неоспоримы. Единство идейного замысла, умение объединить огромный материал и ограничить его рамками одного мотива (гнева Ахилла) позволяет предположить для «Илиады» наличие не собирателя, отредактировавшего и оформившего поэму, а создателя-творца, первого поэта.

В «Одиссее» сюжет странствований, приключений и возвращения имел долгую и сложную историю еще до возникновения поэмы. Эта история не могла не отразиться на единстве «Одиссеи» и породила много нерешенных проблем, изучение которых было начато в середине XIX в. (А. Кирхгоф). В основе фабулы лежали два распространенных фольклорных мотива — герой, после длительного отсутствия попадающий на свадьбу своей жены, и сын, разыскивающий пропавшего без вести отца. В дальнейшем оба эти мотива войдут в новеллу и сказку, сохраняя свой народный характер. Другая группа мотивов связана в «Одиссее» с мифами и сказками о морских странствованиях, распространенных еще во втором тысячелетии до н. э. во времена морского могущества Крита. Возможно, оттуда в качестве еще догреческого героя сказки о путешествии принес Одиссей свое загадочное имя, не имеющее параллелей в индогерманских языках. Новелла, как и сказка, по своей природе не нуждается в точной географической локализации, поэтому гомеровская Итака вряд ли может быть связана с определенным местом. Однако, когда все эти мотивы попали в круг героических преданий и оказались связанными с Троей, сказания о странствованиях были локализованы. Существует предположение, что один цикл преданий о странствиях был связан с западным Средиземноморьем, где героя преследовал гнев Посидона и держала в плену Калипсо, действие же другого цикла, некогда самостоятельного, развертывалось в районе Черного моря, где гнев бога Гелиоса из-за убийства священных коров обрекал героя на скитания, а роль Калипсо выполняла Кирка. Но все это относится к предыстории «Одиссеи».

Поэма же «Одиссея» — художественное произведение, в котором авторское начало присутствует в мастерстве повествования, в искусстве композиции и, наконец, в образе главного героя. «Одиссея» — проникновенный и единый рассказ о человеке, который борется за осуществление своей заветной мечты — возвращения на родину. Ценой страданий и лишений он побеждает в упорной борьбе. В этом — единство идейного замысла поэмы, позволяющее предполагать существование одного автора, отразившего веяния уже иного времени, чем «Илиада», восходящая к более раннему периоду становления ионийской цивилизации.

В России интерес к Гомеру возник очень рано. Русская культура, преемственно связанная с византийской, унаследовала от нее вкус к «эллинской мудрости», хотя долгое время поэмы были известны на Руси лишь в пересказах, переложениях и всевозможных компиляциях. Первый печатный прозаический перевод «Илиады» был сделан во второй половине XVIII в., спустя несколько лет появился стихотворный перевод нескольких песен, выполненный Е. И. Костровым. В 1829 г. «Илиада» была опубликована полностью в переводе Гнедича. Появление этого перевода отмечалось как крупнейшее событие в русской литературе, переживавшей в то время период увлечения гомеровской поэзией. Восторженно приветствовал «Илиаду» и ее переводчика А. С. Пушкин:

Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи,
Старца великого тень чую смущенной душой.

В 1849 г. В. А. Жуковский закончил перевод «Одиссеи», который он считал «своим лучшим, главным поэтическим произведением»[27].

Л. Н. Толстой в начале 70-х годов специально изучал греческий язык, чтобы читать в оригиналах греческих писателей, и прежде всего Гомера. В письме к Фету он возмущается тем, как далеки от подлинного Гомера все его переводчики: «Пошлое, но невольное сравнение: отварная дистиллированная вода и вода из ключа, ломящая зубы, с блеском и солнцем и даже соринками, от которых она еще чище и свежее... Можете торжествовать: без знания греческого нет образования»[28].