Читаем История античной литературы полностью

Учение Протагора было направлено на то, чтобы подготовить человека к общественной деятельности. Этому был посвящен его основной труд «Истина, или разоблачающие речи», в котором автор провозглашал человека мерой всех вещей. Протагор опровергал незыблемость и вечность норм полисного коллектива и отрицал их божественную сущность. Устанавливая субъективность истины, он придавал огромное значение содержанию речи и силе словесного убеждения, благодаря которым слабый аргумент мог бы вытеснить и заменить более сильный[75]. Все учение Протагора было двойственным по своей природе. С одной стороны, оно пробуждало самосознание людей, призывало их к сознательной и активной деятельности, помогало преодолевать тесные границы общинной изоляции, выходить за пределы самоудовлетворенности и самоуспокоенности. Так, подобно Демосфену Протагор противопоставлял пессимистическим построениям Гесиода учение об эволюции человеческой культуры и о государстве, положившем начало цивилизации и созданном в результате общественного договора. Но с другой стороны, свойственные этому учению релятивизм и субъективизм свидетельствовали о наступлении кризиса традиционного полисного мировоззрения и о процессе идеологических преобразований, характер которых еще не был выработан и определен. В своем отрицании объективной истины Протагор и его приверженцы придавали большое значение общественным наукам и прежде всего языкознанию. Ученик Протагора Продик изучал язык, специально занимаясь синонимикой. Он же связывал происхождение религии с обожествлением сил природы, за что также был причислен к атеистам.

В начале 20-х годов огромным успехом были встречены публичные выступления Горгия, который в то время, будучи уже стариком, приехал в Афины в составе сицилийского посольства. Он впервые познакомил афинян, а вслед за ними остальных жителей материковой Эллады, с разработанной в Сицилии теорией ораторской речи (риторикой). Выступая подобно Протагору противником объективной истины, Горгий провозгласил слово основным и главным средством убеждения. Поддерживая Протагора в его требовании убедительности содержания, он перенес внимание с речи в целом на отдельное слово, приписав слову волшебное свойство зачаровывать и увлекать за собой души слушателей (психагогия). Опираясь на традиции устных народных заговоров и заклинаний, Горгий использовал музыкальную природу слова, выделил отдельные созвучия и, подбирая и группируя их, уничтожил границы поэтической и прозаической речи. На основе тех требований, которые Горгий предъявлял к слову и речи, были построены так называемые горгианские фигуры, т. е. композиционные деления отдельных речевых периодов на части, связанные между собой смысловым параллелизмом или антитезой и звуковыми повторами внутри каждой части. Среди немногих сохранившихся речей Горгия особый интерес представляют такие, которые были сочинены им для учеников в качестве образца для риторических декламаций («Елена», «Паламед»).

Увлечение проповедями софистов, знакомство с ораторской манерой, художественными принципами метода Горгия и, наконец, с первыми руководствами по риторике не замедлили оказать свое действие на афинян. Первым аттическим оратором был Антифонт, под именем которого дошли многочисленные сочинения на самые разнообразные темы, начиная с судебных речей и трактатов и кончая толкованием снов[76]. Антифонта называли одним из умнейших людей своего времени. Он был учителем риторики и сочинителем речей по заказу (логографом). Затем же, как говорили, он изменил своему обычному образу жизни и неожиданно оказался активным участником олигархического переворота 411 года. Когда же олигархи были свергнуты, Антифонта осудили и казнили. Сохранился папирусный фрагмент защитительной речи, произнесенной им на собственном процессе. Произведения Антифонта — образец раннего аттического красноречия, где в стиле уже ощущается влияние софистов, а в содержании еще сохраняется объективность изложения.

Учение софистов наиболее полно отражено в трактате «Истина». Хотя принадлежность его Антифонту спорна, время написания не вызывает сомнения. В нем автор, следуя за ионийскими мыслителями, в первую очередь за Протагором, разбирает понятие и сущность закона, понимаемого им как соглашение некоего коллектива людей. Такому закону он противопоставляет естественный закон природы, свободу которого сковывает условный человеческий закон. Так, знаменитая антитеза закона и природы здесь впервые получает свое четкое обоснование, чтобы впоследствии преобразиться в теорию «естественного права», на которой основано учение Ж.-Ж. Руссо и его приверженцев.

6. ТВОРЧЕСТВО ЕВРИПИДА

Под влиянием софистов формировалось мировоззрение Еврипида, третьего и последнего представителя аттической трагедии. Он был современником Софокла и умер несколько ранее его. Однако творчество Еврипида — новый этап в истории развития греческой драмы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир»
По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир»

Книга Н. Долининой «По страницам "Войны и мира"» продолжает ряд работ того же автора «Прочитаем "Онегина" вместе», «Печорин и наше время», «Предисловие к Достоевскому», написанных в манере размышления вместе с читателем. Эпопея Толстого и сегодня для нас книга не только об исторических событиях прошлого. Роман великого писателя остро современен, с его страниц встают проблемы мужества, честности, патриотизма, любви, верности – вопросы, которые каждый решает для себя точно так же, как и двести лет назад. Об этих нравственных проблемах, о том, как мы разрешаем их сегодня, идёт речь в книге «По страницам "Войны и мира"».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Наталья Григорьевна Долинина

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Барон Жиль де Ре, маршал Франции и алхимик, послуживший прототипом Синей Бороды, вошел в историю как едва ли не самый знаменитый садист, половой извращенец и серийный убийца. Но не сгустила ли краски народная молва, а вслед за ней и сказочник Шарль Перро — был ли барон столь порочен на самом деле? А Мазепа? Не пушкинский персонаж, а реальный гетман Украины — кто он был, предатель или герой? И что общего между красавицей черкешенкой Сатаней, ставшей женой русского дворянина Нечволодова, и лермонтовской Бэлой? И кто такая Евлалия Кадмина, чья судьба отразилась в героинях Тургенева, Куприна, Лескова и ряда других менее известных авторов? И были ли конкретные, а не собирательные прототипы у героев Фенимора Купера, Джорджа Оруэлла и Варлама Шаламова?Об этом и о многом другом рассказывает в своей в высшей степени занимательной книге писатель, автор газеты «Совершенно секретно» Сергей Макеев.

Сергей Львович Макеев

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Образование и наука / Документальное