История античной литературы

Среди троянских мифов был миф о жертвоприношении Ифигении, дочери Агамемнона и Клитеместры. Оракул повелел Агамемному принести в жертву дочь, чтобы ахейский флот мог беспрепятственно выйти из авлидской гавани в Элладе и взять курс на Трою. Трагедия «Ифигения в Авлиде» посвящена событиям, связанным с гибелью юной Ифигении. Драматичность ситуации раскрывается в прологе; Агамемнон, вождь ахейского войска, доверительно беседует со старым рабом, передавая ему письмо для вручения Клитеместре. Агамемнон уже вызвал жену и дочь в Авлиду, но теперь отцовские чувства побудили его написать новое письмо жене и просить ее отказаться от поездки, удержав Ифигению дома. Раб готов исполнить поручение, но письмо перехватывает Менелай, надменный и жестокий эгоист, который использует поход в личных и корыстных целях, желая вернуть жену и похищенные с нею сокровища. В образ спартанца Менелая Еврипид, как страстный патриот Афин, вложил всю ненависть к Спарте. Конфликт Менелая и Агамемнона неожиданно разрешается известием о приезде Клитеместры с дочерью. Они прибыли, обманутые ложным известием: Агамемнон вызвал их якобы для того, чтобы выдать Ифигению замуж за лучшего ахейского богатыря — Ахилла. Когда же обман раскрывается и Клитеместра узнает, что ее дочь ожидает не свадьба, а смерть, она всеми средствами старается спасти Ифигению и молит Ахилла вступиться за них:

...Заклинаю и десницей, и ланитой,
Материнскою любовью, честью имени, которым
В западню нас заманили, истерзали, убивают...
У царицы Клитеместры нет прибежища на свете,
Кроме праха ног Ахилла, — а над ней с ножом безумец...

Благородный юноша Ахилл клянется защитить Ифигению, он готов выступить один против своей дружины и всего ахейского войска, подстрекаемого демагогом Одиссеем. Ахилл жалеет обманутую беззащитную девушку и негодует на тех, кто воспользовался его именем для прикрытия своих замыслов. Благородный порыв Ахилла встречает неожиданное сопротивление Ифигении, которая после некоторых колебаний побеждает страх смерти. Она добровольно жертвует собой ради благополучного исхода ахейского похода на Трою и торжества эллинов над варварским Востоком:

...Я готова... Это тело — дар отчизне...
Грек, цари, а варвар — гнись! Не подобает гнуться грекам
Перед варваром на троне: здесь свобода, в Трое ж — рабство.

Мотив добровольного самопожертвования встречался уже в других драмах Еврипида, но в «Ифигении в Авлиде» он стал центральным, позволив поэту по-новому раскрыть героический образ Ифигении, сознательно идущей на смерть ради спасения родины.

Для древних человеческий характер представлялся врожденным и неизменным. Считалось, что свой характер человек приносил в мир и с ним уходил в могилу. Но Еврипид не удовлетворился таким пониманием. Он впервые сумел показать, как созрело у Ифигении ее героическое решение, объяснил, почему она, прибывшая вступить в брак с лучшим витязем Эллады, полная сил и даже не помышлявшая о смерти, вдруг отвергла все попытки спасти ее, сама избрав для себя смерть. Еврипид так правдиво и ярко изобразил начало и конец сложной психологической драмы Ифигении, что современный читатель не требует показа всей сложной гаммы чувств героини. Однако древняя критика не смогла объяснить и понять нового отношения Еврипида к человеку[78]. Причем поразительное открытие Еврипида распространялось не только на главную героиню, Ифигению. Так, Ахилл вначале слишком резонерствует и кажется недоступным неожиданным чувствам. За Ифигению он вступается только ради восстановления поруганной справедливости. Но затем он вдруг влюбляется в Ифигению и обращается к ней с несвойственной ему страстью:

...Элладе
В тебе дивлюсь, тебе ж — средь дев ее...
Дивлюсь словам твоим, достойным нашей
Отчизны, и теперь, когда смотрю
На благородный стан твой, то желанье
Меня пьянит — твоей руки искать,
Сберечь тебя, укрыть тебя в чертоге...