История балета. Ангелы Аполлона

Когда вслед за падением Робеспьера в июле 1794 года Террор стих, Опера незамедлительно возобновила свой прежний репертуар. Сначала показалось, что революционное недовольство балетом как аристократическим искусством ушло в прошлое: самые сентиментальные балеты Гарделя вместе с «Телемахом» и «Психеей» вернулись на сцену и пользовались успехом как никогда. Однако на самом деле все было не как прежде. Многие завсегдатаи Оперы эмигрировали, Опера обветшала и была на грани развала. Костюмы и декорации были истрепаны и изношены, и в нестабильной политической и экономической атмосфере Директории (1795–1799) театр, балансируя на грани банкротства, был вынужден несколько раз закрываться на реорганизацию. Старый репертуар играли на автопилоте, как повторы телесериалов. После более десяти лет штамповки балетов и фестивалей Пьер Гардель (все еще главный балетмейстер театра) впал в тягостное безмолвие: не поставил ничего нового в течение нескольких лет, пока к власти не пришел Наполеон.

Жизнь кипела повсюду: на публичных балах и в ожесточенных баталиях модников, охвативших парижское общество. Подобные схватки для Парижа были не новы: как писал Бальзак, уже в начале революции шли споры «между шелком и холстом». С угасанием Террора противники республиканских идей ввели в моду дорогие экстравагантные костюмы и беззаботность, чем взяли реванш за спартанский дух черных тканей и простую одежду санкюлотов. Доморощенные модники и модницы – incroyables (мужчины) и merveilleuses (женщины) – наводнили улицы и публичные парки в почти карикатурных нарядах разной степени великолепия: мужчины надели облегающие панталоны, короткие пальто кричащих цветов, жесткие воротники и широкие галстуки, торчащие, как нос корабля, подпирая голову с длинными, нередко искусно взлохмаченными волосами. У них была жеманная походка, они носили лорнеты и длинные палки, которые провокационно называли своей «исполнительной властью»¹⁸.

Что касается женщин, то они потеряли стыд. Мадам Тальен, жена видного лидера противников якобинцев Жана-Ломбера Тальена и хозяйка шикарного салона в Париже (за излишества в нарядах недруги называли ее новой Марией-Антуанеттой), носила трико телесного цвета, расшитое золотыми блестками, которые мерцали, просвечивая сквозь прозрачное неглиже; однажды вечером она отправилась в Оперу абсолютно голой, небрежно обернувшись тигровой шкурой. У Жозефины де Богарне (которая в 1796 году вышла замуж за Наполеона) было платье из настоящих розовых лепестков (и ничего под ним), другое было только из перьев и жемчуга. Вошли в моду белые муслиновые платья, которые женщины мочили (даже зимой) или сбрызгивали ароматическими маслами, чтобы показать чувственные изгибы своего тела. Бальные залы были битком набиты женщинами, одетыми по минимуму: как писал современник, «с голыми руками, открытой грудью, в сандалиях и косами на голове, уложенными модными парикмахерами, изучавшими античные бюсты»¹⁹.

И они танцевали. Во времена Директории в Париже насчитывалось более шестисот бальных залов, которые были переполнены и днем, и ночью. Парижская опера, утратившая былую славу как театр, сполна воспользовалась моментом и начала устраивать роскошные балы и маскарады, которые привлекали толпы всех сословий, вплоть до проституток.

Фаворитом на этих балах стал новый танец – вальс; как тигровая шкура и мокрые муслиновые платья, он нарушал все правила. В прежних публичных (и театральных) танцах мужчина и женщина соприкасались лишь руками, и то в церемонных позах. В вальсе же пары танцевали в обнимку. И это была не формальная поддержка спины, ставшая знаменитой в модных бальных залах во время Венского конгресса 1815 года. В этом вальсе стойка была свободной, как в породивших его народных танцах, и его эротизм не вызывал сомнений: танцевать вальс разрешалось (теоретически) только замужним дамам, а в описаниях головокружительных вращений и крепких объятий возбуждение и восторг чередуются с негодованием и осуждением.

Балетмейстеры больше не могли игнорировать вальс (или моду на связанные с ним скудные одеяния). Они восприняли свойственную этому танцу пульсацию жизни и романтический характер его объятий и со временем преобразовали pas de deux[23], традиционно исполняемый стоящими рядом партнерами, в абсолютно парную форму, когда мужчина и женщина то расходятся, то соединяются в объятиях. Вальс действительно открывал новые возможности для композиции. И дело не столько в обольстительном ритме или позиции лицом друг другу (танцовщики отворачивались от короля), сколько в эротическом раскрепощении и освобождении от прежних ограничений.

На рисунках времен Директории видно, как изменились позы танцовщиков: пары танцуют лицом к лицу, руки лежат на плечах или обхватывают талию партнера, в свободных позах, даже с откинутой в экстазе головой или поднятыми бедрами.