История Бастилии. Четыре века самой зловещей тюрьмы Европы, 1370–1789

«Скажите, – продолжал тот же голос, – находится ли с вами кто-нибудь?» – «Так в этом ужасном месте бывают иногда в сообществе? Со мной нет никого». – «Нас было двое в комнате, но мой товарищ только что умер». При этих словах Сельдон содрогнулся, а тот же голос продолжал: «Он находился в тюрьме в течение пятнадцати лет… Это был товарищ полезный и занимательный, хотя уже преклонных лет… но через несколько минут я останусь один и даже буду разлучен с вами, потому что должен буду заделать дыру, которую проделал в стене и которую прикрывал простыней моего товарища. Эту простыню сегодня унесут, и кто может предвидеть, что со мною будет, когда увидят, что я сделал? Скажите поскорее: знакомы ли вы в Париже с маркизой де Бринвиллье[51]?» – «Да, это имя мне знакомо», – отвечал Сельдон. Голос продолжал: «Скоро вы будете свободны?» – «Увы! Я этого не знаю». – «Что вы сделали королю?» – «Я сочинил два латинских стиха, вот и все». Затем неизвестный человек посоветовал Сельдону просить для себя товарища, и если будут отказывать, то нашуметь. «Тогда, – сказал он, – может быть, вас посадят со мной».

Сельдон последовал этому совету и стал просить себе компаньона, и наконец губернатор согласился, но прежде, чем до этого дошло, между Сельдоном и его тюремщиком, по поводу этой просьбы, происходили очень неприятные сцены, вследствие крайней грубости последнего, но мы их описывать не станем, так как это завлекло бы нас слишком далеко. Когда тюремщик, подав ужин Сельдону, объявил ему, что у него будет компаньон, Сельдон поблагодарил его, но последний сказал ему: «Вы потом поблагодарите. Ешьте ваш ужин и ожидайте меня».

Сельдон был в восторге и стал прислушиваться у двери, чтобы узнать, сверху или снизу придет к нему ожидаемый товарищ. Наконец он услышал, что в верхнем этаже отворяют дверь и тащат что-то тяжелое. Затем он услышал странный звук, происшедший от падения какой-то массы. Тюремщик ступал тяжелее обыкновенного, и Сельдон почувствовал запах можжевельника. Наконец отворилась дверь его тюрьмы, и в нее вошел человек. При этом Сельдон заметил, что тюремщик тащит что-то тяжелое. Он подошел ближе и вскрикнул от ужаса, увидев, что тюремщик тащит обнаженный труп, держа его за одну ногу и волоча его отчасти на себе, отчасти по ступеням лестницы.

«Это мой бывший товарищ, которого хотят похоронить», – холодно поведал новоприбывший. «Доброй ночи, – сказал тюремщик, – будьте друзьями» – и при этом запер дверь.

Успокоившись несколько, Сельдон стал рассматривать своего товарища по заключению. Тот, сев на единственный стул, находившийся в этом помещении, казался глубоко погруженным в думы. Сельдон с ужасом смотрел на этого человека, который, судя по наружности, был не старше 50 лет.

Его седеющая длинная борода была с кудрями черных как смоль волос, что при его лице восковой бледности и при блестящих глазах, едва заметных из-под длинных бровей, должно было действительно производить неприятное впечатление, в особенности при такой обстановке и при таких обстоятельствах, при которых он встретился с Сельдоном. Да это и был не кто иной, как известный в то время составитель ядов и отравитель Экзили, родом итальянец.

Поэтому и неудивительно, что он начал расспрашивать Сельдона о маркизе де Бринвиллье и о некоем Сент-Круа, тоже известном отравителе того времени. Девица Мария Маргерита д’Обре вышла замуж за маркиза де Бринвиллье. Развращенная с юных лет, она вступила в любовную связь с одним офицером по фамилии де Сент-Круа, которого отец ее заключил в Бастилию в 1663 г.

Там он познакомился с Экзили, от которого и научился составлять яды. Этому он научил и свою любовницу, и они вместе отравляли всех тех, чьим имуществом желали завладеть. Таким образом, де Бринвиллье со своим любовником отравила своего отца, братьев и сестру.

После смерти Сент-Круа это открылось, и де Бринвиллье была казнена в 1676 г.

Когда из разговора с Сельдоном Экзили узнал, что несколько лет тому назад маркиза де Бринвиллье лишилась отца и двух своих братьев, умерших внезапно, и что, насколько ему помнится, он слышал, что и Сент-Круа тоже умер, то пробормотал: «Д’Обре и оба его сына! Сент-Круа тоже!.. Еще четыре жертвы, которые предстоит видеть по ночам». Услышав это, но не зная, с кем он имеет дело, Сельдон подумал, что его товарищ помешанный человек, но наконец решился спросить у него: «Кто вы?»

Экзили назвался, сказав при этом, что он в Бастилии уже пять лет и подвергается заключению в ней уже третий раз. Сельдон, ничего о нем не знавший, спросил у него: за что же его заключили в Бастилию?

На это Экзили отвечал, что он бедный ученый римлянин, которого глупцы преследуют за то, что он нашел философский камень.