История Бастилии. Четыре века самой зловещей тюрьмы Европы, 1370–1789

Из дальнейшего разговора Сельдон узнал, что Экзили был вместе с Сент-Круа в Бастилии в этом же самом помещении. Когда наконец Экзили замолчал, Сельдон принялся за свой ужин и предложил товарищу поделиться с ним, когда узнал, что последнего содержат гораздо хуже. Экзили отказался от этого, но попросил у Сельдона, чтобы он отдал ему кости, которые останутся от ужина, немножко соли и уксуса, на что Сельдон, конечно, согласился, но он тогда не знал еще, для чего это нужно его соседу. А Экзили растопил камин, вынул из кармана маленькую железную чашечку, высыпал в нее из свернутых бумажек какой-то состав и начал все это нагревать, внимательно наблюдая. «Это состав, который я придумал, – сказал он, – для истребления всех крыс, находящихся в этой комнате, а их здесь много, по крайней мере, их было много, когда я жил здесь с Сент-Круа».

Они продолжали разговор, и Экзили сказал: «Ах, если бы я еще был болен или если бы вы могли заболеть!» – «Как! Что вы говорите?» – «Без сомнения, я недавно оправился от болезни. Не будь этого, аптекарь, служащий при Бастилии, и теперь доставлял бы мне свои снадобья. Я сообщил ему столько сведений… но он мне не доверяет и не дает более своих скляночек и своих ящиков; а я очень скучаю. Если бы вы заболели, то он ухаживал бы за вами, а я хранил бы некоторые его средства, и мы делали бы опыты… над крысами». – «Я могу притвориться больным: подумаем, какой бы болезнью?» – «Страданием легких или спазмами желудка». – «Очень хорошо… я завтра поговорю об этом с тюремщиком».

Между тем Экзили приготовил шарик величиной с орех, который спрятал в ящичек. Вскоре свеча догорела, и Сельдон лег спать, но, ложась, взглянул на Экзили, который лежал на полу перед угасающим камином и разламывал изготовленный им шарик на мелкие частицы. При этом будет уместно заметить, что он спал только днем и говорил мало. Сельдон объяснял это тем, что он огорчен смертью своего бывшего товарища, но всякий раз, когда он заговаривал с ним об этом человеке, Экзили отвечал: «Разве не все мы должны умереть?» Этим обыкновенно разговор и заканчивался.

Возвратимся к прерванному рассказу.

Вскоре крысы были привлечены в это помещение, и Экзили начал над ними свои наблюдения. Некоторые падали мертвыми, как только прикасались к изготовленному для них корму, другие же, подпрыгнув, вертелись по целым часам, после чего падали от крайнего утомления, а Экзили разрезал их еще живыми, чтобы исследовать желудок. Однажды крысы вовсе не появлялись, и Экзили был от этого в ярости, но у дверей вдруг послышались шаги. Это был сторож, принесший ужин. Экзили печально принялся за него, но вдруг повеселел, как будто внезапно озаренный счастливой мыслью. Когда тюремщик убирал со стола, Экзили налил вина в стакан, всыпал туда порошку, приготовленного в тот же день, и предложил тюремщику выпить. Сельдон не знал, что ему делать: он хотел что-то сказать, но Экзили взглядом остановил его. Тюремщик выпил предложенное ему вино и мгновенно зашатался как пьяный. Сельдон вскрикнул. «А-а-а!» – пробормотал тюремщик, но Экзили с быстротой молнии налил вина в другой стакан, куда впустил две капли какой-то жидкости, находившейся в склянке, которую он припрятал, подбежал к тюремщику, начинавшему уже падать навзничь, и дал ему выпить вновь приготовленного напитка. Тюремщик тотчас же открыл глаза и потер рукой лоб, сказав: «У меня было головокружение».

Экзили посоветовал ему пустить кровь и предложил допить бутылку.

Сельдон был в ужасе от всего им виденного и слышанного и сказал: «О, милостивый государь! Неужели вы хотите производить подобные опыты и над людьми?» – «Дитя! Стало быть, ты ничего нс видишь? Он умирал, это противоядие спасло его, – возразил Экзили, пожимая ему руки. Затем он продолжал: – О, если я когда-либо освобожусь из Бастилии! Сент-Круа, почему ты не тут? Мы бы очень дорого продали эти два открытия маркизе».

Сельдон был поражен. Завеса была отчасти поднята, а когда он поразмыслил о трупе, который тюремщик тащил по лестнице, о равнодушии Экзили к его прежнему компаньону, о его ужасных занятиях, он стал опасаться, чтобы и его самого не постигла та же участь. Эта мысль укоренилась в нем и стала для него мучительной. Ему было ужасно оставаться в обществе такого человека, как Экзили, но он надеялся на скорое освобождение. На другой день, когда Экзили спал, майор, служивший при Бастилии, вошел к ним с тюремщиком и, обращаясь к Экзили, сказал: «Милостивый государь! Благодаря ходатайству влиятельных друзей его величество освобождает вас из заключения, но вы должны удалиться из королевства в течение восьми дней, а из Парижа в течение суток».

Затем, обращаясь к Сельдону, он объявил ему, что король, принимая во внимание его молодость, присуждает его только к заключению на всю жизнь и что он для этого будет отвезен на острова Сент-Маргерит.