История безбрачия и холостяков

Джон Хейнел в 1965 году предположил, что западноевропейская модель брака имеет две тенденции развития. С одной стороны, повышается возраст вступления в первый брак (сейчас он составляет 26–27 лет для мужчин и 23–24 года для женщин), а с другой — возрастает количество женщин и мужчин, отказавшихся от брака. Эти тенденции, по его мнению, установились к концу XVIII века, но отмечены уже в XVI–XVII веках в Западной Европе (от Финляндии до Испании и от Исландии до Италии) и противопоставлены модели брака в Восточной Европе (в Греции, Венгрии, Румынии, Боснии, Болгарии, России, Сербии), а также на других континентах.[2]

Концепция Хейнела не только не была опровергнута — она получила подтверждение и была углублена и разработана еще более детально. Однако в ходе изучения проблемы встал вопрос: по каким критериям определить безбрачие и холостячество как социальные явления.

Сложность состоит в том, что это явления относительно недавние, и к ним невозможно подходить с традиционными историко-социологическими мерками. Социальный статус закрепился за безбрачием совсем недавно, пока его можно определить только как отказ от заключения брачного союза или, по крайней мере, как отказ от сожительства с постоянным партнером.

Понятие безбрачия охватывает очень разные жизненные ситуации, порой они даже противоположны по характеру.

И девственница, давшая обет, и проститутка живут не в браке, в средневековой иконографии и та и другая изображаются «с волосами», то есть без характерного для замужней женщины покрывала. Однако кто решится провести параллель между Девой Марией и Марией Магдалиной?

Таким образом, перед моим исследованием, в частности, стоит задача отказаться от предубеждений и сложившихся представлений о безбрачии и холостяках и заново определить их место в истории и развитии общества.

Безбрачия не существует

В Гражданском кодексе 1804 года слово «брак» упоминается 278 раз и почти всегда вместе со словом «имущество». Слова «холостяк» и «безбрачие» не встречаются ни разу. Сходное соотношение можно увидеть и в Библии.[3] В основополагающих для нашей культуры текстах не существует безбрачия, оно воспринимается лишь как фон к главенствующему понятию «брак». Греческий термин «агамия» буквально означает «отсутствие брака».

Как следствие, и понятие «холостяк» связано лишь с отрицательными образами. Холостяк — это тот, кто не хочет или не может вступить в брак. Это человек, ставящий себя вне общества, или импотент. Можно также вспомнить, какие ассоциации вызывают словосочетания «старый холостяк» (сексуальный маньяк) и «старая дева» (сморщенная высохшая груша). 450 лет назад Генрих II установил желательный срок для вступления в брак впервые: не позже 30 лет для мужчин и не позже 25 лет для женщин. Кто не успел, считается или ущербным социально (их называют робкими, неловкими, недотрогами, «засидевшимися в девках»), или распутниками (донжуаны или мессалины, а также явные или скрытые приверженцы однополой любви). Некогда общественный статус обретался только в браке. Те, кто не вступил в брак, воспринимались как «ожидающие супружества». Даже краткое пребывание в браке делало женщину человеком уважаемым или, по крайней мере, свободным. И вдова, и разведенная могли рассчитывать на определенное место в обществе. Марсель Ашар в пьесе «Жан с Луны» (1929) с юмором упоминает некую ветреную девицу, семья которой уже отчаялась выдать ее замуж. Наконец находится человек, за которого она выходит замуж, но брак очень быстро заканчивается разводом. Брат девушки, однако, с облегчением говорит ее бывшему мужу: «Спасибо тебе хотя бы за то, что ты взял ее в жены. От всей семьи! Что бы она теперь ни делала, на семью не ляжет позор — она теперь просто разведенная!» С каким бы предубеждением ни относилось общество к разведенной женщине, она все же обладала определенным социальным статусом, на который никак не могла претендовать незамужняя.

Итак, человек, находящийся вне брака, должен был обосновать свое положение какими-то особыми причинами, иначе он не мог ни избежать презрения, ни рассчитывать хотя бы на снисходительное отношение к себе. Существовала возможность войти в какую-либо социальную группу, требующую от своих членов безбрачия, например, стать священником. Обет безбрачия, который давало духовенство, долгое время считался единственно приемлемым обоснованием пожизненного безбрачия человека.