История безбрачия и холостяков

С момента принятия закона об общественном статусе гражданина кюре рассматривается как обычный гражданин и пользуется теми же правами, что и любой гражданин Франции. Как только была провозглашена республика, то есть 21 сентября 1792 года, отец семейства пошел к мэру своей коммуны, согласившемуся зарегистрировать его гражданский брак. Более того, он обратился к трем кюре соседних приходов, и один из них согласился благословить супружескую чету, хотя церковный брак официально заключен не был. 12 ноября состоялась свадьба.

И лишь тогда разразился скандал, о котором Доливье поведал сам в речи, произнесенной перед прихожанами, а затем и изданной. «Мысль о том, что кюре может быть женат, кажется людям отвратительной», — жалуется он. Загадка человеческой природы: образ кюре-прелюбодея вызывает больше снисхождения. Новый закон непривычнее, чем извинительная слабость плоти.

Вопрос в предвзятом отношении. И кюре видит только один способ исправить положение дел: узаконить браки священников, увеличить их жалованье и наоборот, уменьшить жалованье священникам-холостякам старше 60 лет. Идея была интересная, но не встретила поддержки. Хотя избирательное собрание, членом которого он был, и поддержало его, скандал попытались замять другим образом. Пьера Доливье назначают судьей — должность, подходящая женатому человеку. Он соглашается на нее, а потом ему предлагают выбирать между саном и судом. Пьер Доливье возмущен, он пишет жалобу в Конвент: разве где-нибудь сказано, что нельзя быть одновременно и кюре, и судьей? С ним соглашаются, но через некоторое время Конвент принимает новый закон специально для него: отныне кюре не имеют право занимать общественные должности. Растерянный Доливье решает, что останется кюре. На этом кончается изданная им книжечка.[140]

С 1789 года появилось множество прошений, привлекающих внимание властей к участи священнослужителей, приговоренных к целибату, и особенно деревенских кюре, живущих в изоляции: служанки совращают их, а потом шантажируют.[141] Просители вспоминают и о Декларации прав человека, и о пресловутом изначальном всеобщем равенстве: «Люди рождаются свободными, остаются свободными. И ничто не должно ограничивать их свободу […] Справедливо ли, что одно из общественных сословий лишено тех прав, коими пользуются все другие?»[142] Целибат, церковное право, таким образом, противоречит высшему закону, закону прав человека и закону Господа, заповедовавшему каждому быть женатым. Здесь противопоставлены великие принципы. Нижние церковные чины, особенно в деревнях, благосклонно встречают новые мысли, но главным образом вдохновлены ими миряне, так как видят в реформе возможность залучить кюре в национальную гвардию.

Но что могут сделать просители от народа — разве что принести прошение «к подножью трона» в надежде, что королевское вмешательство сломит папскую волю? Некоторые пробуют вынудить к решению в свою пользу Национальное собрание, как поступил, например, Реми Веншон, кюре Эрбиссы в приходе Труа. 11 мая 1790 года он заключил «временный контракт» с любимой женщиной и ее родителями в ожидании декрета Национального собрания, разрешающего священникам жениться. По его словам, такой декрет должен был вот-вот выйти, но не вышел и через год. В деревне разразился скандал. Мэр пришел, чтобы разрешить ситуацию, но ему был представлен заключенный годом ранее контракт, и мэр, составив протокол своего визита, отослал его и сам контракт в Национальное собрание.[143]

Так мало-помалу возникает мысль, что вопрос о целибате — это вопрос не вероучения, а права, и Национальное собрание как «Совет нации» вполне компетентно решать эти вопросы. Целибат — установление человеческое, он «противоречит законам природы, чистоте нравов, благу общества» и может быть отменен решением нации.[144]

По-видимому, возможность такого решения была предложена во время недолгого председательствования в Собрании Рабо Сент-Этьена, протестантского служителя и женатого человека. Католические памфлеты обвиняли его в намерении разрушить церковь, дискредитируя ее.[145] Однако закон об общественном статусе духовенства был принят уже по истечении его полномочий, а отмена торжественных обетов произошла до его вступления на пост.

Разрешение вступать в брак монахам и духовенству не было закреплено декретом, однако Национальное собрание признает за ними все обычные для остальных граждан права. Декретом от 13 февраля 1790 года монахи освобождаются от принесенных торжественных обетов. Правда, они не могут полностью воспользоваться свободой, так как пока брак заключается в церкви. Но по Конституции 3 сентября 1791 года брак рассматривается как один из общественных договоров.[146] Серия законов и декретов осуждает тех, кто будет препятствовать заключению таких браков, вплоть до указа о депортации недовольных епископов (декрет от 19 июля 1793 года). Разумеется, французское законодательство распространяется только на Францию: в Риме священники, нарушившие обет целомудрия, автоматически отлучаются от церкви.