История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре

Все католические переводы точно так же выходили с примечаниями, призванными противоречить примечаниям протестантов и показать согласованность Библии с католическим доктринами. Никто не хотел позволить тексту говорить за себя самого, даже те, кто, подобно Лютеру, утверждал, что Священное Писание, в сущности, представало совершенно ясным и было «своим собственным толкователем» (suae ipsius interpres). Даже сегодня в католических версиях Библии приводятся комментарии; впрочем, они минимальны. Например, в католическом издании «Пересмотренной стандартной версии» есть примечания к пассажам, подобным тем, в которых говорится, что у Иисуса были братья и сестры; католики уверяют, что это были более дальние родственники, сводные братья и сводные сестры, – ведь если счесть их родными братьями и сестрами, это поставит под сомнение доктрину о вечной девственности Марии, матери одного лишь Иисуса. В «Иерусалимской Библии» примечания чаще просто носят информативный характер, но и они (а иногда и сам перевод) неприкрыто намекают на то, что католические доктрины, подобные этой, необходимо рассматривать как такие, истинность которых брезжит сквозь библейский текст. Стих из Евангелия от Матфея (Мф 1:25) обычно переводят как «…и не знал ее [Иосиф. — Авт.] до тех пор, пока не родила она сына»[79], – именно так, например, переводит «Новая пересмотренная стандартная версия» — но «Иерусалимская Библия» передает эти строки иначе: «…хотя не имел он соития с ней, она родила сына». К стиху прилагается сноска, в которой мы читаем:

Дословно: «…и не знал ее до тех пор, пока не родила она сына». Текст не связан с последующим периодом и, взятый сам по себе, не доказывает вечную девственность Марии, о которой, впрочем, везде говорится в Евангелиях и которую подтверждает церковное предание.

Справедливо будет назвать такой подход лицемерным. Перевод выглядит неестественным, а сноска внушает мысль, будто Евангелия всецело поддерживают доктрину. Вот только они поддерживают ее лишь в том случае, если толковать евангельские упоминания о братьях и сестрах Иисуса в соответствии с упомянутой сноской. Именно из-за подозрения в том, чего можно достичь посредством хитрых формулировок, переводчиков «Авторизованной версии» настоятельно попросили не давать никаких примечаний, помимо тех, которые крайне важны для объяснения иврита или греческого языка. Впрочем, даже это было в каком-то смысле наивным, ведь «исключительно разъяснительное» примечание, оставленное одним, становится предвзятым толкованием для другого.

Предвзятые переводы

Во-вторых, одной из заметно ярких особенностей переводов, созданных в эпоху Реформации — и наряду с этим чертой, причиняющей переводчикам немало хлопот — была передача тех или иных очень важных терминов таким образом, который поддерживал богословские позиции авторов. Так, Тиндейл передает греческое слово ἐκκλησία (в традиционной передаче — ‘церковь’) как ‘собрание’ (англ. ‘congregation’ — также ‘приход’, ‘паства’), а греческое πρεσβύτερος (согласно традиции — ‘священник’) как ‘старейшина’, и оба этих варианта подрывают католические доктрины о Церкви и рукоположенном священстве. Даже в позднее время, в начале XVII столетия, когда уже появилась Библия короля Якова, редакторам, проводившим пересмотр и исправление текстов, давали ясное наставление — избегать этих спорных вариантов перевода: «…надлежит сохранять слова, принятые в Церкви прежде, а именно: не переводить слово “Церковь” словом “Собрание”»^{566}. Конечно же, то, что спорно для одних, для других является очевидной истиной, и, несомненно, большинство современных исследователей Нового Завета согласились бы с Тиндейлом в том, что слово πρεσβύτερος не обозначает священника: для этого в греческом языке есть слово ἱερεύς, и оно ни разу не применяется в Новом Завете ни к какой форме церковного служения.