История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре

Лично мне кажется, что, несмотря на ту тщательность, с которой такие переводы, как «Новая пересмотренная стандартная версия», исполняют миссию по «дегендеризации» текста, проблемы все еще остаются. Например, в Книге Притчей Соломоновых к читателю/слушателю обращаются «сын мой» (см. Притч 1:8, 2:1, 3:1, 5:1, и др.); и вариант «дитя мое», какой предпочитается в современных переводах (именно так передает NRSV), скрывает тот факт, что учительные книги, почти несомненно, обращались к юношам. И здесь возникает фундаментальный вопрос: пытаемся ли мы воссоздать исторический смысл, в случае чего «сын мой» — это единственный серьезный выбор, или же переводим текст так, чтобы он подходил для людей нашего времени. Но если мы выбираем последнее, то, может, у нас есть право изменить текст еще сильнее? Иными словами, вопрос, связанный с недискриминационным языком, вовлекает нас в герменевтические дебаты, посвященные тому, для чего предназначить Библию и насколько далеко мы можем зайти, адаптируя ее или меняя под современную повестку дня. И опять же, за этим скрыта иная проблема: неполное совпадение того, что, по всей видимости, говорится в Библии, и того, во что верят в наши дни христиане или иудеи. И вопрос в том, как нам реагировать на это неполное совпадение.

Стиль

В-третьих, большинство библейских переводов, независимо от языка, совпадают друг с другом в стиле: он остается единообразным на всем их протяжении. Все персонажи в исторических книгах Ветхого Завета говорят в одной манере; одинаково читается и само повествование, где бы оно ни находилось — в Книге Бытия, в Книгах Царств или в Деяниях. В Библии короля Якова это, как сразу же признают сами англичане, «библейский английский», а «Новая Английская Библия» своим стилем больше похожа на современную широкоформатную газету, – но стиль не различается в различных книгах, поскольку все они предназначены к одному: звучать так, как звучит современный английский. Лишь «Иерусалимская Библия» (и «Новая Иерусалимская Библия») созданы так, что их стиль различается от книги к книге, но даже там он стандартно «современный» и никогда не уклоняется ни в архаику, ни в авангард. В переводах, которые я назвал «подражательными» (Бубер, Шураки, Фокс, Альтер), создается стиль, отдаленный от современных языков — но отдаляется он все так же равномерно. Ни в одном из тех переводов Библии, что мне известны, нет чувства того, что иврит со временем развился — или что среди авторов новозаветных книг одни знали греческий лучше, нежели другие. Если бы это выражалось хоть в каком-либо переводе, мы могли бы ожидать, что некоторые части Ветхого Завета зазвучат чуть архаичнее в сравнении с другими, а ряд книг Нового Завета (скажем, Евангелие от Марка, и в особенности Книга Откровения) будут переведены на английский без соблюдения правил грамматики. Но подобного никогда не происходит.

Мне кажется, что стоило бы попытаться перевести по крайней мере часть Библии разнообразнее. Так передалось бы чувство, которому современная переводческая практика часто препятствует, а именно чувство того, что Библия — это не отдельная единообразная книга, а собрание разных книг. В каких-то случаях это может оказать невероятно драматический эффект. Например, первая и вторая главы в Евангелии от Луки, где приводятся истории о рождении Иоанна Крестителя и Иисуса, подражают стилю исторических книг Септуагинты, в то время как остальное Евангелие написано на хорошем, весьма изящном греческом того времени. Если перевести две первые главы стилем Библии короля Якова, иными словами, «библейским английским», а все остальное — обычным современным английским, контраст будет поразителен. И столь же поразительным будет впечатление того, что две первые главы — это некое подобие народной сказки или мифа, в сравнении с «нормальным» историческим повествованием в остальном Евангелии. Да, возможно, это встревожит тех, кто уверен в исторической достоверности рассказов, повествующих о младенчестве Иисуса. И перевод, основанный на стилистических разногласиях в Евангелии, может оказаться «ниспровергателем основ» — видимо, это одна из причин, по которым за такую работу еще никто не принимался.

Влияние ранних версий