История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре

Современные переводы пытаются избегать пристрастий и передавать слова в их историческом контексте. И тем не менее, даже согласованные тексты, созданные общими усилиями — такие как «Пересмотренная стандартная версия», «Новая пересмотренная стандартная версия» или «Иерусалимская Библия» — порой подозреваются в серьезной предвзятости. И подозрения сейчас, как правило, исходят не от католиков, вдруг возжелавших поддержать пресвитерианство, а от протестантов-евангеликов традиционного толка, полагающих, что современные переводчики погубили наследие Тиндейла. И потому появились некоторые откровенно евангелические переводы, которые стремятся исправить «антипротестантскую» предвзятость других версий; на их фоне особенно выделяется «Новая международная версия» (New International Version, NIV). Необычайно популярная в Северной Америке и Великобритании, «Новая международная версия» в своих прочтениях крайне далека от любых экстремальных проявлений. Намного более пристрастные тенденции можно заметить в «Библии Благой Вести» (Good News Bible), в которой выражение ἐπίσκοποι καὶ διάκονοι, упоминаемое в Послании к Филиппийцам (Флп 1:1) и по традиции передаваемое как «епископы и диаконы», переводится как «церковные руководители и помощники» [англ. ‘church leaders and helpers’]; впрочем, в ней свободно используется слово «церковь», которое в наши дни не подразумевает «Римско-Католическую Церковь», а именно в таком смысле его применял Тиндейл. Но даже эти версии, намеренно протестантские, не введут никого в заблуждение насчет содержания Библии, и католикам вовсе не следует избегать их как огня — не в большей мере, нежели протестантам надлежит, скажем, держаться вдалеке от «Иерусалимской Библии» или «Новой Иерусалимской Библии»: все это достойные переводы, их делали ответственные люди, и идеи, связанные с определенным вероисповеданием, встречаются в них лишь время от времени.

Возможно, причина, по которой в мире столь много библейских переводов на английском, отчасти заключается в том, сколь великое множество людей говорит на английском языке: каждый может найти себе Библию по вкусу. Что касается других языков, здесь вариантов меньше. На немецком, помимо Библии Лютера, есть лишь одна основная версия: так называемый «перевод единства» (Einheitsübersetzung), экуменическая версия, работа над которой началась в 1980 году; впрочем, к ней обращаются главным образом католики, хотя между ними и протестантами заключено официальное соглашение о том, что данный перевод допустим и приемлем. (Во Франции ситуация похожая: там есть «Экуменический перевод Библии» [Traduction Œcuménique de la Bible], основанный на «Иерусалимской Библии».) На скандинавских языках выполнен, в большинстве случаев, только один современный перевод, хотя его литературный уровень часто весьма высок: например, новая Шведская Библия — Bibel 2000 — спонсировалась государством, и форму ей придавали много лет, причем в работе принимали участие не только литературные, но и технические консультанты. Нередко библейский перевод связывался с национальной идентичностью, особенно там, где дело касалось языков этнических меньшинств: так было с валлийскими переводами (самый недавний завершен в 1988 году и пересмотрен в 2004-м) и со Словенской Библией (1996), которая ассоциировалась с независимостью народа. Есть и переводы «Новой международной версии» на другие языки, сделанные для евангелического рынка.

В связи с пристрастным выбором слов можно рассмотреть и проблему «недискриминационного языка». До последних лет XX века в тех языках, где наличествует грамматический род, литераторы проявляли склонность к использованию таких слов, как «мужчины», «братья» и «он», подразумевая и женщин, и особо отмечали те случаи, когда о женщинах не говорилось, и потому не казалось странным, что апостол Павел обращается к своей пастве как к «братьям», даже несмотря на то что в ней явно было немало женщин. Но феминистки сделали особый акцент на том, что, какими бы ни были изначальные намерения автора или переводчика, многие женщины из-за такого дискурса чувствуют себя «забракованными». В случае с «братьями» проблема решалась просто: можно было всего лишь сказать «братья и сестры» (или даже «сестры и братья»): так смысл текста не менялся, а просто передавался более точно. В английском переводе возникла другая проблема: с существительным в форме единственного числа, и особенно ее усилило то, что в английском нет слова, способного обозначать человека, не обозначая при этом пол — ничего подобного немецкому Mensch или нидерландскому mens (во французском проблема та же). Можно решить ее, представив все во множественном числе: «тот человек, который», превращается в «те, кто»; а «он» — в «они», как мы видели в псалме 1.