История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре

Впрочем, в обоих случаях такие прочтения, как кажется, идут против самой сути книги. Цари интересны Исаии в большей мере, нежели другим пророкам, но книга не предвещает прихода одного Мессии. На самом деле, если воспринять ее как целое, она выглядит еще менее мессианской, чем когда мы «разбираем ее на атомы» и вчитываемся лишь в определенные тексты, скажем, в Ис 9:2–7. В общем и целом, Книга пророка Исаии главным образом посвящена Иудее, Иерусалиму и их истории, их несчастьям и торжествам, – и это впечатление устраняется только аллегорическим толкованием, в свете которого Иерусалим преобразится в Небесный Град Божий (см. главу 15). Книга также содержит ряд ценных повелений, предписывающих читателю, как поступать, и ее можно рассмотреть как наставление в Торе — но только если наложить Тору поверх, превратить ее во внешние рамки и поставить условие, по которому Книгу пророка Исаии надлежит читать именно в этих рамках: никаких внутренних черт, способных нас к этому склонить, мы просто не сможем заметить. Книгу пророка Исаии можно обратить и в мессианское пророчество, и в этическое наставление, но лишь насильственно исказив то впечатление, которое она производит на читателя. Да, если сосредоточиться на окончательной форме, книга и правда воспринимается по-другому, чем если думать лишь о мельчайших деталях «кирпичиков», ее составляющих, – но это не делает ее хоть сколь-либо ближе ни к иудейскому, ни к христианскому пониманию Священного Писания.

И пророческие книги, и даже их отдельные части — это по сути своей ниспровергатели. Они подрывают и фундамент государственной религии, особенно религиозных культов древнееврейских царств, в эпоху, предшествующую Вавилонскому плену, а незадолго до пленения бьют по самим основам политических махинаций. Это можно скрыть, если выборочно подбирать цитаты, но стоит прочесть книги в целом, и перед нами проявится ясное осуждение того, что считалось религией в обществах, к которым обращались пророки. Возможно, их погибельные предсказания были чуть смягчены, когда добавились прорицания, внушавшие надежду — но они не были отменены: пророк Исаия говорит о том, как Бог «утешит народ Свой» (Ис 40:1), но только после того, как на них пало божественное воздаяние. И вряд ли можно сказать, будто он хотя бы намекает на то, что такого воздаяния можно избежать. Пророки бичуют грех народа, их удары ни на мгновение не ослабевают, и они не проявляют ни сочувствия, ни понимания того, что могло толкнуть людей на столь плохие поступки. Они всегда суровы и непреклонны. В них нет любезности, и в их книгах ее тоже нет: они не говорят «Мир, мир», когда мира нет (см.: Иер 6:14). Но в Еврейской Библии есть не только их слова — а другие тексты, как мы видели, ободряют намного сильнее. Поздний иудаизм принял близко к сердцу некоторые черты пророческой вести, особенно осуждение многобожия и поклонения кумирам, но и слегка смягчил голоса пророков, превратив их из обличителей в учителей: примерно так же христианство прислушивалось к голосам своих критиков, но главным образом видело в них глашатаев Благой Вести, предвозвещавших пришествие новой эры. Но при всей их изначальной суровости пророки дают нам ясное, четкое и характерное свидетельство, и, как мы увидим, его нелегко встроить ни в одну из религиозных систем, притязающих на пророческие книги как на часть своего Священного Писания.

5. Поэмы и псалмы

В месопотамской культуре и в традициях Древней Греции очень ценили поэзию. Греция первой из культур развила «критическое» историописание в трудах Геродота и Фукидида, писавших прозой, но традиционный эпос, поэмы Гомера, как и месопотамский Эпос о Гильгамеше, написаны в стихах. «Исторические книги» Еврейской Библии, напротив, практически полностью состоят из прозы, а стихотворных повествований в Библии совершенно нет.

И тем не менее, в Библии тоже очень много поэзии. Порой, как кажется, древние поэмы словно впечатаны в прозаический рассказ. Превосходным примером станет плачевная песнь Давида о смерти царя Саула и царевича Ионафана и битве с филистимлянами на Гелвуйской горе (2 Цар 1:19–27) с ее рефреном: «Как пали сильные!» Говорится (2 Цар 1:18), что у нее даже было свое название — «Песнь Лука».