История болезни (документальная повесть) - часть первая

Мама, выжидающе смотрит на меня. Боли в животе становятся невыносимыми. Утвердительно киваю.

- Мы согласны…

В гулком зале операционной слышится речь хирургов. Голоса удаляются. Боли не чувствую, лишь прикосновение инструментов и рук. Чьи-то пальцы раздвигают мои веки, вижу лицо молодой женщины и слышу далекий голос.

- Живой.

«В жутком необозримом пространстве тянется тонкая с редкими узелками нить. Несется по ней в виде комочка – моя «жизнь». Домчится «жизнь» до узелочка и звуком часов-ходиков спрашивает разрешения для продолжения движения: «Тик-так».

Вновь вижу потолок: - «Живой». Снова мчится с бешенной скоростью комочек к следующему узелку: «Тик-так» - Живой. Догадываюсь, если нить прервется – это конец моей жизни. Вновь вопрос: «Тик-так» и ответ: – «Живой». С напряжением вглядываюсь вдаль и с ужасом вижу - моя «жизнь» приближается к узелку, за которой нет больше нити…»

Открываю глаза - надо мной заплаканное лицо мамы. Она прижимает мокрую от слез щеку к моей щеке – плачет.

- Не плачь мама, все хорошо – но голоса своего не слышу и мама не слышит. Язык онемел, губы слиплись. Это мои мысли…

Лежу не в силах пошевелится. В голове шум, одна мысль наскакивает на другую – не дает сконцентрироваться. Рядом о чем-то беседуют родители. Наконец в голове формируется мучавший меня вопрос. Шепчу:

- Мам, хочу посмотреть живот.

Она смотрит на папу. Он немного подумав, встает и осторожно поднимает мое изголовье. Осунувшаяся, с серым лицом мама нерешительно убирает одеяло и снимает с живота серую пеленку. Передо мной огромная рана на весь живот, а в ней шевелится розово-синюшный кишечник, из отверстий которого хлюпая выходят его содержимое и воздух. Откидываю голову. Мама закрывает рану пеленкой. Папа опускает подголовник. В палате воцарилась тишина… Наконец мама, протирая влажным полотенцем мое лицо, с сожалением говорит:

- Не надо было тебе, сыночек, на это смотреть.

Отрешенно медленно произношу:

- Такая рана быстро не зарастет. Точно оставят в восьмом классе на второй год.

Глаза затуманились от непрошенных слез…

6 декабря 1968 год.

В палате заведующий отделением, лечащий врач и медсестра Нина. Рядом знакомая никелированная тележка с хирургическими инструментами и перевязочным материалом. Виктор Николаевич надевает резиновые перчатки и зажимом вытаскивает из нижней части раны пропитанную желто-зеленым гноем марлевую салфетку, и она смачно шлепается в подставленную медсестрой плевашку. Затем смотрит выжидательно на заведующего.

 Руки Ивана Никифоровича сложены на груди, взгляд уперся в мой живот. – он раздумывает.

- Вначале придется ушить свищи, а брюшную стенку сформируем, когда избавимся от межпетлевых абсцессов. Виктор Николаевич, Вы кровь заказали?

- Заказал. Предупредили: «На одного больного слишком большой расход.

Заведующий смотрит на медсестру.

- Позовите Сашину маму.

Нина выглянув из палаты, кричит:

-Тетя Феня! Зайдите!

Иван Никифорович смотрит на встревоженную маму.

- Мамаша! У меня к вам большая просьба! Саше необходимо еще много крови, а она у нас в ограниченном количестве. Нужны доноры! Вы попросите родственников и ваших знакомых, пусть сдадут для Саши кровь.

Мама растерялась.

- Я обязательно сдам. Мой муж и старшие сыновья тоже. А как просить других людей – не знаю.

- Ой! Тетя Феня – встревает в разговор Нина – Да вы только передайте. Вот увидите, люди в очередь выстроятся.

- Хорошо, скажу мужу – но голос у мамы неуверенный.

Иван Никифорович кладет свою руку на мамино плечо.

- Думаю для Саши, многие сдадут кровь - заведующий уходит. Следом вышла мама.

Виктор Николаевич с Ниной продолжают обрабатывать рану. Перекись водорода из бутылки, булькая, льется на кишечник, а навстречу ей поднимается волна серой пены.

- Придется немного потерпеть! – с этими словами врач запихивает в рану большую сухую салфетку.