История болезни (документальная повесть) - часть первая

- Ну и что, зато подлянки не допустят. Бьют, так за дело. На «ТЭЦ-2» пацаны к самостоятельности приучены и себя в обиду не дадут. - Когда кодлой за 50 километров от дома в поход на Суру ходили, сколько тебе было?

- Это после окончания пятого класса, значит двенадцать лет.

- И младше тебя были.

- Мамку обманули, сказали, что с нами взрослые будут.

Колька смеется.

- А самому взрослому - Ваське Грязнову, всего пятнадцать лет, да и ростом он ниже меня. Ночевали несколько дней в лесу на берегу реки.

- Помню, когда подходили к реке, идущие первыми пацаны бросились в воду. Думал, они просто плывут по течению, а их понесла стремнина – еле выбрались.

- Никто не испугался.

Качаю головой.

- Во время переправы могли утонуть!

Колька отмахивается:

- Все же перебрались на другой берег, да еще с баулами набитыми едой.

- Глупо поступили, очень рисковали!

Он вновь смеется.

- Зато есть, что вспомнить – свобода, песни у ночного костра и уха с портвейном – заметив, что Василий слушает нас, брат поворачивается к нему: - Не переживай! Кости зарастут, окрепнешь и отметелишь своих обидчиков.

Васька угрюмо отвечает:

- Их судить будут. Придется им несколько лет зарабатывать себе «авторитет» в исправительном учреждении…

10 января 1969 год.

Нина Сергеевна вносит в палату костыли.

- Васек! Пора вставать на ноги.

Еще вчера Виктор Николаевич снял ему швы с губ и на животе. Отечность с лица практически сошла, на губах остались еле заметные ранки, а живот его совсем не беспокоит.

С помощью медсестры, Вася пытается сесть на кровать, но вдруг кричит:

- Мне больно! – лицо в болевой гримасе, руками прижимает правое бедро. Нина Сергеевна в растерянности, но продолжает придерживать за спину.

- Видимо ногу отлежал. Давай ее разотру.

- Не надо! Положите меня обратно.

Она укладывает Василия на кровать.

- Сейчас позову Виктора Николаевича, пусть он сам разбирается с тобой…

Доктор, щупает Васино бедро, затем пытается приподнять его ногу. Вася снова кричит:

- Больно!

Врач пожимает плечами.

- Смещений в кости нет. Может быть разрыв связок бедренного сустава? Сделаем рентген - все прояснится…

В палате каталка. Нина Сергеевна с санитаркой, при помощи подошедшей из дома моей мамы, укладывают на нее стонущего от боли Василия. Каталка выезжает из палаты. Больше мы его не видели – переведен в травматологию...

19 января 1969 год.

Просыпаюсь от брызг холодной воды в лицо.

- Мам, ты чего? – улыбаюсь я.

- Сегодня сынок, «Крещение» - она вновь поливает водой из бутылки.

- Ну хватит, мам! – защищаю лицо руками. – Предрассудки, обычная вода и ничего в ней особенного!

- Нет, она освещена «крестным знамением» в церкви. Сегодня даже из-под крана вода «святая». Вот ты мне не веришь! А вода, набранная в этот день, сохраняется свежей целый год и люди, искупавшиеся в освещенной проруби на крещение, не простужаются!

- По поводу воды, не знаю – не экспериментировал, а купающихся на «Крещение», видел. Но может они потом и заболели, я же не знаю.

- Не заболели! - уверенно говорит мама. – Кто в этот день купается, весь год не болеет. Вот и ты сегодня проснулся в хорошем настроении.

- Скажешь тоже – смеюсь. – Ты еще ведром «святой» воды окати. Я бы на ноги вскочил!

Мама вдруг стала серьезной.

- Да если бы это помогло! – задумавшись, поглаживает мои поредевшие волосы. – Все равно без веры жить нельзя. Пусть по-твоему вода обычная, но если поверишь в ее целебность, то она действительно поможет тебе встать на ноги! – мама набрала в свою ладонь из бутылки «святой» воды и в третий раз окропила мое тело.

«Ранее я не замечал за ней такой религиозности.

В церковь она не ходит, но в углу ее комнаты висит обрамленная под серебро старинная подаренная ее родителями икона «Казанская Богоматерь». Мама периодически на нее молится, шепча молитву «Отче наш».

Ее отец – мой дед Никифор Федорович, умерший еще в 1950 году, был истинно верующим, а ее мама – моя бабушка Анастасия Игнатьевна, в свои восемьдесят пять лет, продолжает соблюдать религиозные обряды и выдерживает все посты. Дедушка и бабушка раньше регулярно посещали церковь, стоявшую неподалеку от их дома. Дед дружил со священником, и батюшка часто захаживал к ним в гости.

Вначале 30-х, в селе по решению коммунистической ячейки и сельского совета, церковь разрушили, а из кирпичей построили школу. Батюшку с семьей выслали в неведомые края, но осталась в селе его престарелая мать, которую приютили родители моей мамы, а с ней попала в их дом эта икона.

Икона «Казанской Богоматери» и ровная площадка на горе в Шугурово - это все, что осталось от возвышавшейся над селом красивой из красного кирпича церкви.