История болезни (сборник)

– Все просто, – Миша довольно засмеялся, видя, что наконец-то заинтересовал собеседницу, – там живет наш земляк; бывший офицер. Кака – город пограничный. Раньше там много наших войск стояло. Но тогда там другая жизнь была, вот, он и остался, а теперь выехать не может. Прислал письмо сестре, а она его Борисычу передала – какие-то у них там есть общие знакомые. Вот, однажды Борисыч и говорит, хорошо бы, мол, съездить, проведать земляка. Заодно, говорит, можно новый проект начать, типа «Как нашим там живется?..», да денег нет на разъезды. А я и говорю, деньги-то у меня есть…

– Ты так много зарабатываешь на своей стоянке?

– А, думаете, мало? – в Мишином голосе прозвучал вызов, – это зарплата у меня две тысячи, а за ночь, знаете, сколько транзитников заезжает? Думаете, я им квитанции выписываю? Как же, а то у хозяина рожа треснет от радости!.. Плюс к этому руками кое-что могу делать – ну, типа, тормоза прокачать, карбюратор отрегулировать, колесо сменить, если кто пачкаться не хочет… женщины особенно брезгают. Вот, в месяц тысяч пятнадцать – двадцать и набегает. А куда мне их девать? Пить, я особо не пью, жены нет, питаюсь обычно… всякие сотовые телефоны мне не нужны. Кто мне звонить будет? А я и из своей сторожки позвоню, если надо. Так что, имеются сбережения… Короче, Борисыч обрадовался. Говорит, вот, ты и будешь вести этот новый проект. Даже в штат обещал зачислить. А я говорю, мне в штат не надо, «за штатом» я больше имею. Вы мне, говорю, документы сделайте, чтоб меня принимали, как журналиста, а остальное, мое дело. Он и сделал, даже загранпаспорт оформил по своим связям за три дня.

– И репортаж напечатали? – перебила Оля, напрягая память.

– А как же! Только это уж больше года прошло, и с тех пор никто к нам из-за границы не обращался, поэтому проект затух сам собой.

Оля подумала, что если б взялась за это дело, то разыскала все местные общины, вплоть до Австралии. Хотя, с другой стороны… если все за свои деньги, то это быстро надоест. Двадцать тысяч в месяц не густо, чтоб путешествовать по миру.

– Так вот, про Каку… – Миша почувствовал, что повисла пауза, грозящая прервать нить разговора. – Ольга Викторовна, вы границу представляете?

– Никогда даже не видела.

– Ну, хотя бы в кино. Типа, блокпост; шлагбаум; суровые пограничники; прожектора; здание таможни. Короче, все солидно и мощно – лицо страны все-таки. А там… шлагбаум, правда был, но весь покореженный. Видимо, кто-то таранил его, и с тех пор он так и стоит, ничего не перегораживая. Вместо зданий, ржавая железнодорожная цистерна и лаз автогеном прорезан. Там же, и живут, и документы проверяют. Груз, по-моему, вообще никто не досматривает. Даже электричества нет! Я вечером подъехал, так они паспорт при керосиновой лампе изучали. Сами солдатики худые, маленькие, глаза горят голодным блеском…

…Кстати, – отметила про себя Оля, – хорошая мысль. Надо остановиться в этом поселке с красивой церковью и купить чего-нибудь, если старики голодают – разговорчивее будут…

– …понимаете, вот, кому ни рассказываю, никто не верит, что сейчас еще так живут. В кишлак один заезжаем. Автомобилей нет вообще. На площади семеро мужиков пытаются завести какой-то «кусок железа» – по-другому я назвать его не могу. Там и марку-то определить невозможно – ржавый, без стекол… Один рулит, а остальные сзади толкают. Были б это пацаны, решил бы, что играют, но тут взрослые мужики, все «в мыле». Около домов обглоданные до бела кости и черепа каких-то животных валяются. Жуть полнейшая. В магазине продают веники, два халата и консервы по двести сорок тысяч манатов за банку.

– Это много?

– Пенсия у них сто семьдесят тысяч, а средняя зарплата – четыреста. Если работу найдешь, конечно.

– Значит, много, – заключила Оля равнодушно. Проблемы выживания туркмен ее не особо интересовали, поэтому чтоб дальше не выслушивать «путевые заметки», она спросила, – а почему ты об этом не напишешь свой роман? Такие впечатления есть далеко не у всех.

Миша удивленно обернулся, на несколько секунд оставив без внимания дорогу.

– О чем?!.. Об этом? А кому это интересно? Это так, языком потрепать в дороге, а роман… Там фабула должна быть, сюжет… (Оля хотела спросить, чем фабула отличается от сюжета, но не стала ставить его в неловкое положение) …Роман, – продолжал Миша, – это любовь, секс, преступления… короче, все закручено так, что читатель не может ничего понять, но интересно, и только в самом конце все проясняется…

– Ты еще ужастики забыл и мистику, – Оля улыбнулась с высоты своего филологического образования.

– Я не забыл, но это совсем не то. Это ж заведомо понятно, что такого не бывает. А раз не бывает главного, значит, и все остальное выдумка.