История большевизма в России от возникновения до захвата власти: 1883—1903—1917. С приложением документов

«Мы считаем необходимым в первую очередь поставить на съезде вопрос, от которого зависит судьба не только всех мероприятий съезда, но в полном смысле слова судьба русской революции: вопрос о подготовляемом на ближайшее время военном выступлении.

Поставив народ и армию, которая не знает, во имя каких международных целей она призвана проливать кровь, перед фактом наступления со всеми его последствиями, контрреволюционные круги России рассчитывают, что наступление вызовет сосредоточение власти в руках военно-дипломатических и капиталистических групп, связанных с английским, французским и американским империализмом, и освободит их от необходимости считаться в дальнейшем с организованной волей русской демократии.

Закулисные контрреволюционные инициаторы наступления, не останавливающиеся перед военной авантюрой, сознательно пытаются сыграть на разложении армии, вызываемом всем внутренним и международным положением страны, и в этих целях внушают отчаявшимся элементам демократии в корне ошибочную мысль, будто самый факт выступления способен „возродить“ армию и таким механическим путем возместить отсутствие определенной действенной программы ликвидации войны. Между тем ясно, что такое выступление может лишь окончательно дезорганизовать армию, противопоставляя одни ее части другим»[140].

Заявление было подписано делегатами Минского совета, Бюро фракции большевиков и Объединением социал-демократов интернационалистов.

В первые же дни выступил с речью и сам Ленин, развивший мысль о советской власти, контроле рабочих, о войне. Он особенно подчеркивал значение Советов, которых история не знает в прошлом ни в одном из государств. Они явились созданием русской революции 1905 года, играют уже исключительную роль в жизни России, и им принадлежит будущее.

Ленин говорил:

«Советы – это учреждение, которое ни в одном обычного типа буржуазно-парламентарном государстве не существует и рядом с буржуазным правительством существовать не может. Это – тот новый, более демократический тип государства, который мы назвали в наших партийных резолюциях крестьянски-пролетарской демократической республикой, в которой единственная власть принадлежала бы Советам рабочих и солдатских депутатов.

Напрасно думают, что это вопрос теоретический, напрасно пытаются представить дело так, как будто бы его можно обойти, напрасно оговариваются, что сейчас того или иного рода учреждения существуют вместе именно с Советами рабочих и солдатских депутатов. Да, они существуют вместе. Но именно это порождает неслыханное количество недоразумений, конфликтов и трений». Ленин не находил возможным это совместительство; по его мнению, должно было существовать или обычное буржуазное правительство, или Советы.

Отвечая далее на вопрос министра Скобелева, есть ли в России политическая партия, которая выразила бы готовность взять власть в свои руки, Ленин заявил: «Есть! Ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается. Каждую минуту она готова взять власть целиком». Когда же на последние слова послышались аплодисменты и смех, Ленин заметил: «Вы можете смеяться сколько угодно, но если гражданин министр поставит нас перед этим вопросом рядом с правой партией, то он получит надлежащий ответ!»

Перейдя к экономическому вопросу, Ленин декларировал:

«Наша программа по отношению к экономическому кризису состоит в том, чтобы немедленно, для этого не нужно никаких оттяжек, потребовать публикации всех тех неслыханных прибылей, достигающих 500–800 процентов, которые капиталисты берут, не как капиталисты на свободном рынке, в „чистом капитализме“, а по военным поставкам. Вот действительно где рабочий контроль необходим и возможен. Вот та мера, которую вы, если называете себя „революционной“ демократией, должны осуществить от имени Совета и которая может быть осуществлена сегодня-завтра… Опубликуйте прибыли господ капиталистов, арестуйте 50 или 100 крупнейших миллионеров. Достаточно продержать их несколько недель, хотя бы на таких же льготных условиях, на каких содержится Николай Романов, с простой целью заставить вскрыть нити, обманные проделки, грязь, корысть, которые и при новом правительстве стоят стране много тысяч и миллионов. Вот основная причина анархии и разрухи, вот почему мы говорим: у нас осталось все по-старому, коалиционное министерство не изменило ничего, оно прибавило только кучку деклараций и пышных заявлений».

Коснувшись войны и наступления, Ленин находил, что войну нельзя кончить никаким наступлением, пока существуют настоящие порядки, настоящая власть.

«Наступление теперь, – говорил он, – есть продолжение империалистической бойни и гибели сотен тысяч, миллионов людей… Переход власти к революционному пролетариату при поддержке беднейшего крестьянства есть переход к революционной борьбе за мир в самых обеспеченных, в самых безболезненных, какие только знает человечество, формах; переход к тому, что власть и победа за революционными рабочими будут обеспечены и в России и во всем мире»[141].