История большевизма в России от возникновения до захвата власти: 1883—1903—1917. С приложением документов

В первые же дни после сформирования Военно-революционного комитета, а именно 21 октября, благодаря умелой агитации Бронштейна и его сторонников общее собрание полковых комитетов Петербургского гарнизона приветствовало образование Военно-революционного комитета и обещало ему «полную поддержку во всех его шагах к тому, чтобы теснее связать фронт с тылом в интересах революции»[156].

Это был большой успех Бронштейна как председателя комитета, залог успеха всего дела, так как, будучи санкционирован представителями гарнизона, комитет являлся уже авторитетным органом для всех войсковых частей Петербурга.

Одновременно с организационной работой шла усиленная агитация. Устраивались непрерывные митинги на заводах, в казармах, в Народном доме, в цирках «Модерн» и «Чинизелли». Выступали все лучшие ораторы большевистской партии. Подготовку к восстанию не скрывали. К нему призывали открыто, не указывалось пока только дня. На одном из тех митингов в цирке «Модерн», где выступала Коллонтай, кто-то крикнул: «Что будет 20 октября?» Коллонтай ответила: «Будет выступление. Будет совершен переворот. Будет свержено Временное правительство. Будет вся власть передана Советам!» Толпа аплодировала. Один член Центрального комитета откровенно заявил корреспонденту «Общего дела», что партия ведет агитацию за свержение Временного правительства открыто, что тот на следующий день и поместил в своем органе.

12 октября на большом солдатском митинге в Смольном, где происходил съезд представителей Советов Северной области, все ораторы высказывались за свержение правительства и переход власти к Советам, что и было резюмировано в заключительном слове председателя Крыленко.

Газеты всех оттенков печатали ежедневно какие-либо данные о предстоящем выступлении. Большевистские прокламации в огромном количестве экземпляров распространялись по фабрикам, заводам, казармам. Все и повсюду только и говорили о восстании, Бурцев почти ежедневно писал негодующие статьи, взывая к правительству.

«Ленин, Зиновьев, Троцкий, Рязанов, Коллонтай, Нахамкес и их товарищи большевики, – писал он 12 октября, – грозясь нам новыми преступлениями против свободы, права и республики, назначают даже дату. Они черпают главную свою силу в безволии власти. Они бывают сильны только благодаря потаканию им Керенского, Малянтовича, Верховского, Полковникова, благодаря трусливости и пассованию власти перед ними… Благодаря их преступной агитации жизнь Петербурга расстроена еще больше, чем она была расстроена до сих пор, и голодный, больной и страдающий Петербург дорогой ценой расплачивается все эти дни за преступную деятельность Ленина, Троцкого и Ко!»[157]

Своего апогея агитация достигла в так называемый «День Петербургского Совета», который был назначен днем сбора на советскую газету, в действительности же это был день смотра сил, дававший возможность собраться всем единомышленникам на легальной почве, по легальному поводу. Это был колоссальный «митинг-концерт» июльского восстания, но только в неизмеримо более грандиозных размерах. Это была сотня тех митингов.

Агитация ко «Дню Совета» достигла такого напряжения, что публика ожидала вооруженного выступления именно в тот день. В самый день 22 октября во всех общественных местах шли собрания. Выступали большевистские ораторы, левые социалисты-революционеры и анархисты.

«Десятки тысяч народа омывали волнами здание Народного дома, – описывает тот день Троцкий, – перекатывались по коридорам, заполняли залы. На железных колоннах висели огромные гирлянды человеческих голов, ног, рук, как гроздья винограда. В воздухе царило то электрическое напряжение, которое знаменует наиболее критические моменты революции. „Долой правительство Керенского! Долой войну! Вся власть Советам!“»[158]

Настроение достигло высшего напряжения, когда появившийся на трибуне Троцкий в исступлении потребовал от толпы клятвы, что все будут бороться до последней капли крови за захват власти, тысячи рук потянулись кверху. Наэлектризованная, не менее исступленная, чем оратор, толпа клялась…

«Кампания была уже, в сущности, выиграна, – говорил про тот момент позже Троцкий, – оставалось нанести призрачной власти последний удар».

Смелость Военно-революционного комитета росла, 22 октября его представители явились в штаб округа и потребовали права контролировать распоряжения штаба с решающим голосом. Им отказали. Тогда Петербургский комитет Совета отдал приказание по гарнизону, что никакие распоряжения, не подписанные Военно-революционным комитетом, не действительны, а 23 октября обратился к столичному населению со следующим объявлением:

«К населению Петрограда

К сведению рабочих, солдат и всех граждан Петрограда объявляем: