История британской социальной антропологии

Ясно, что подобный подход был вызван теоретической предвзятостью, желанием увидеть в наблюдаемой действительности господство семьи как некоего биопсихического комплекса, постоянно расширяющегося и в этом расширении порождающего все существующие виды социальных связей – общину, клан, племя[753]. Одержимость этой идеей помешала Малиновскому верно оценить на теоретическом уровне значение клана и его территориальных подразделений (субкланов) в тробрианском обществе. Хотя в этнографических работах исследователя эти явления нашли свое отражение, они не укладывались на прокрустово ложе биопсихологической концепции, и Малиновский решил, в противоречие собственному фактическому материалу, объявить их «юридической фикцией», утверждая, что «клана как коллективной сущности нет в социальной реальности и в представлениях туземцев»[754].

Теоретическая предвзятость Малиновского сказалась и на интерпретации им других фактов. Например, используя свою модель эмоционального процесса расширения «первоначального» значения терминов, он прибегает только к тем фактам, которые согласуются с этой моделью, и отмахивается от остальных. Примером может служить отношение Малиновского к тробрианской терминологии родства. Согласно этой терминологии, мужчину его жена и дети называют «тама» (чужак). Этот же термин применяется ими для обращения к широкому кругу лиц, в частности к сыновьям сестры мужчины. Малиновский отнес эту черту к необъяснимым, чисто словарным особенностям тробрианского языка[755], не обратив внимания, что она выражает очень важный принцип кланового сознания. По этому принципу каждый тробрианец разделяет всех членов своего общества, состоящего из четырех дислокальных кланов, на две неодинаковые категории – «своих», т. е. относящихся к одному с ним матрилинейному клану, и «чужих» – тех, кто принадлежит к одному из остальных трех кланов. Это терминологическое разделение отражает существенное социальное разделение, с которым связаны многие аспекты обычного права, экономических отношений и религиозно-магической практики. Объединение отца или мужа с сыном его сестры в одну терминологическую категорию – результат отражения в сознании тробрианцев реального единства их правовых, экономических и прочих интересов.

Рассмотренная нами биопсихологическая трактовка родства далеко не исчерпывает всех воззрений Малиновского на эти отношения. Его методы конкретного и эмпирического анализов, при всей их ограниченности, дали исследователю возможность на описательном уровне вскрыть некоторые существенные особенности тробрианской системы родства. В этнографических описаниях Малиновского отношения родства выступают как своеобразная основа всех видов деятельности тробрианцев, причем эти отношения рассматриваются ученым не столько как самостоятельное явление, сколько как один из главных факторов, влияющих на поступки людей и составляющих содержание того или иного вида деятельности (института).

В работе «Коралловые сады и их магия»[756], посвященной описанию земледелия тробрианцев, наглядно показано, что социально-экономические связи (отношения в землепользовании, в производстве и распределении продуктов земледелия) выступают в виде связей родственно-корпоративных. Занятый описанием объективной реальности, Малиновский как бы забывает порой и об «эмоциональных отношениях родства», и о «первоначальной ситуации родства». Отталкиваясь от справедливого тезиса о том, что «земледелие и все, что с ним связано, глубоко проникает в социальную организацию изучаемого… меланезийского общества… формирует основу политической власти и семейной организации, на нем основаны взаимные обязательства родственников и брачные законы»[757], Малиновский дает описания, из которых видна определяющая роль производственных отношений в группировке тробрианцев по родственному (субклан) и общинно-территориальному (подразделения деревни, деревенская община, группа деревень под властью вождя) принципам[758].

Интересную трактовку Малиновский дал характеру взаимоотношений между классификаторскими родственниками. Эти взаимоотношения, по его мнению, строятся на принципе взаимности (reciprocity). Принцип взаимности, по Малиновскому, – это универсальная черта любых социальных отношений в доклассовых обществах, которая наиболее ярко проявляется во взаимодействии дуально-экзогамных групп. Дуальную экзогамию ученый определяет как «интегрированный результат внутренней симметрии всех социальных действий, взаимности услуг, без которого ни одно примитивное общество не может существовать»[759]. «Каждый человек, – пишет он о тробрианцах, – имеет своего партнера по обмену, оба они должны иметь дело преимущественно друг с другом. Они часто являются родственниками (классификаторскими. – А. Н.)… Обмен устанавливает систему социальных связей, имеющих экономическую природу, часто в сочетании со связями иного рода, между индивидами, родственными группами, деревнями, районами»[760].