История британской социальной антропологии

На «парадигме линиджа» Фортес построил свою интерпретацию религиозной практики талленси, в основе которой лежит культ предков. Религиозные представления, характерные для культа предков, трактуются им как своеобразная идеология системы линиджей, так как в сознании каждого талленси вереница его предков – это не что иное, как иерархическая совокупность священных патронов и основоположников всех общественных подразделений от племени до большой семьи, к которым он (талленси) принадлежит[939]. Ритуал культа предков у талленси, по Фортесу, – это «механизм, посредством которого последовательная внутренняя дифференциация линиджа организуется и привносится в существующую структуру»[940]. Действие этого «механизма» заключается в поддержании у членов линиджа чувства корпоративной солидарности. Причем, если обряд почитания души умершего главы минимального линиджа – дело узкого круга членов большой семьи, то торжественная ежегодная церемония, посвященная мифологическим предкам всего народа талленси, выполняет важную интегративную роль на уровне всего Таллеланда[941].

Анализ наиболее значительных трудов функционалистов второго поколения показывает, что все они в той или иной степени испытали влияние идей Рэдклифф-Брауна, однако нетрудно заметить и определенные разногласия среди них по поводу основных категорий его методологической доктрины. Можно ли в таком случае говорить о научной школе Рэдклифф-Брауна? Если смотреть на британскую социальную антропологию 30 – 40-х годов, принимая во внимание не столько труды отдельных ученых, сколько деятельность их как научного сообщества со своей, разделяемой всеми исследовательской программой, то о научной школе Рэдклифф-Брауна говорить можно, тем более что к концу 30-х годов она получила некоторые организационные основания.

Вернувшись в 1937 г. из США в Англию и как бы поменявшись местами с Малиновским, Рэдклифф-Браун вскоре занял пост заведующего вновь организованной кафедры социальной антропологии Оксфордского университета. Его научная школа, о которой с этого времени можно говорить вполне определенно, существенным образом отличалась от школы Малиновского, хотя обе они включали в свой состав почти одних и тех же ученых. Различия заключались, прежде всего, в характере взаимоотношений между главой школы и ее членами. Неформальный характер «незримого колледжа» Рэдклифф-Брауна в какой-то степени распространялся на коллектив антропологов, тяготеющих к оксфордскому центру. Рэдклифф-Браун отвергал сами понятия «научная школа», «последователи». Он писал: «Все, что учитель может сделать, – это помочь ученику во время обучения понять научный метод и применять его. В его задачу не входит формировать последователей»[942]. Такая позиция лидера гораздо больше соответствовала изменившейся ситуации в британской науке, чем требование безоговорочной идейно-теоретической лояльности, отличавшее Малиновского. То, что было в какой-то степени оправдано в отношениях с неопытными новичками в период завоевания новым направлением права на существование, совершенно не подходило для сотрудничества со зрелыми учеными, которыми стали бывшие участники семинара в ЛШЭПН. Эванс-Причард и Фортес, ставшие сотрудниками Рэдклифф-Брауна в Оксфорде, участвовали в формировании методологических основ исследовательской программы оксфордской школы. Недаром, по словам А. Купера, «некоторые из числа наиболее последовательных сторонников Малиновского считали Рэдклифф-Брауна не более чем номинальным главой коллектива, в котором доминировали радикально настроенные молодые люди – Э. Эванс-Причард и М. Фортес»[943].

Книга Эванс-Причарда о нуэрах и другие его работы вошли в корпус методологических принципов, сформированный на базе основных трудов Рэдклифф-Брауна и Малиновского, и составили важную часть исследовательской программы оксфордской школы. Для многих ее членов эта книга стала мостом, соединяющим чрезмерный формализм некоторых положений подхода Рэдклифф-Брауна с эмпиризмом Малиновского, и одновременно фактором, смягчающим резкий контраст этих крайностей.