История человечества

После того как они скрылись из виду, никто из нас не проронил ни слова. Незнаю, как насчет Бреда и Келли, но лично мое представление о мироздании, ибез того уже изрядно пошатнувшееся, при виде этого кратера, окончательнорухнуло. Возможно, так на меня подействовали его размеры и льющийся свет.Скорее всего, ранние признаки несоответствия, сейчас, при виде этойчудовищной неправильности, дали о себе знать с новой силой и окончательнолишили меня способности передвигаться; меня теперь хватало только на одно —ошеломленно качать головой. Каких-то полчаса назад я сумел бы, если б меняоб этом попросили, определить, где я нахожусь и почему: я бы сказал, чтозабрался с сыном и с любовницей в пустыню, на расстояние шести дней верхомот Эджвилла, в самый центр пустоты, где когда-то, несчетные века назад, ещедо катастрофы, цвел прежний мир. Я считал бы это исчерпывающим ответом и неставил бы под сомнение свое место и цель в мире. Теперь же я ощущал себя вокружении чужаков, среди бескрайней тьмы, подсвеченной снизу, в абстрактнойпустоте, без малейших ключей к отгадке. Возможно, моя реакция выглядитчрезмерной. Сейчас я понимаю, что катастрофа назревала давно и была вызвана далеко нетолько событиями последнего дня; но это не делало ее менее внезапной.

Тишину нарушила Келли: она предложила спуститься в кратер, ибо иного выборау нас нет. Не помню, что я ей ответил — кажется, что-то насчет лошадей: дажеесли мы спустимся, то должны будем потом вернуться и пристрелить их — неоставлять же коней умирать от жажды! После этого разговор продолжался ещекакое-то время, но я не помню ни словечка. Видимо, мы начали спуск посклону, пораженные тем, что кратер становится еще шире и ярче — нас ждалазолотая бездна.

Мы находились уже в каких-то пятидесяти футах от подножия горы, над самымкратером, когда из темноты нас окликнул женский голос, приказав броситьвинтовки. Это было так неожиданно, что я подчинился без колебания. Думаю,обстоятельства не оставляли иного выбора: мы никого не могли разглядеть и несумели бы сопротивляться. Неподалеку раздались шаги, и я увидел среди камнейприближающиеся фигуры. Людей было много — то ли тридцать, то ли больше. Онисобрались вокруг нас; некоторых освещало зарево из кратера, но большинствооставались неясными зловещими тенями в надвинутых шляпах и длинных плащах.

— Кто вы такие? — спросил мужской голос, более низкий, чем окликнувший насженский, но менее злобный и даже смутно знакомый.

Мы назвали себя и объяснили, что приехали из Эджвилла.

— Боб Хиллард! — задумчиво повторил невидимый мужчина. — Вот черт!

— Парень с ним — его сын, — подсказал кто-то. — А девчонка работает уФорноффа.

— А вы-то кто, хотелось бы мне знать? — спросил я, не желая выдавать свойиспуг: ведь я предполагал, что мы оказались в лапах у Плохих Людей. Мнеследовало бы испугаться гораздо сильнее, но вся ситуация повергла меня втакое замешательство, что сейчас было не до переживаний.

— Некоторых из нас ты знаешь, — ответил мне еще один голос. — Уж меня, покрайней мере, точно.

Загорелась спичка, осветившая сначала руки говорившего, потом, когда отспички занялся факел, физиономию, похожую при такой подсветке на ликпризрака. Я узнал Клея Форноффа, хотя он отяжелел, зарос щетиной, выгляделизмотанным: его капризное выражение ни с чем нельзя было спутать.

— Если бы не он, я бы никогда здесь не оказался, — сказал Клей.

— Выходит, у тебя перед ним должок, Клей? — встрял кто-то.

— Сам знаешь, у меня не было другого выбора, — сказал я.

— Неважно, — ответил он. — Вышло так, что ты даже оказал мне услугу. Хотясам ты этого не предполагал, а посылал меня на верную смерть, ведь так?

Рядом с Клеем выросла огромная тень, отодвинувшая его в сторону.

— Если тебе хочется сводить счеты, то отложи это на потом, — раздался ужезнакомый мужской голос. Свет факела упал на говорившего, и моя догадкаподтвердилась: это был Уолл — детина с бровями филина, кудлатой седеющейбородой, толстыми губами, нависшим лбом, застывшим выражением безразличия нафизиономии. Из-под шляпы падали на плечи черные волосы.

— Черт возьми, Боб, — обратился он ко мне, — такому отвратительному стрелку,как ты, не стоило забираться за тридевять земель.

Я всегда восхищался Уоллом, а он, оказывается, запомнил меня как мазилу...Было от чего ощутить себя глупым беспомощным мальчишкой, разоблаченнымименно тем человеком, которого ты возводил в ранг героя!

— Я здесь по делу.

Уолл изучал Келли и Бреда, вытаращивших глаза на невиданного гиганта.

— Растерялись, да? — спросил он с добродушной усмешкой. — Вам сейчаскажется, что даже «право» и «лево» поменялись местами?

Я был поражен столь кратким и точным описанием моего состояния; можно былоподумать, что такая растерянность — обычнейшее дело, и поставить диагноз длялюбого не составляет труда.

— Что ты об этом знаешь? — задиристо спросил я.