История человечества в великих документах

Как и всякий великий документ, попавший в школьные учебники, Великая Хартия за истекшие восемь веков обросла толстым слоем легенд. В массовой культуре она видится водоразделом между тёмным феодальным прошлым и современными демократическими свободами, но это не совсем так. Во-первых, хартия 1215 года не была первой – она во многом подтверждает статьи более ранней декларации, данной при вступлении на престол королём Генрихом I ещё в 1100 году. Собственно, именно за выполнение обещаний Генриха сражались бароны весной 1215 г., вынуждая Иоанна подписывать новую хартию. Не стала она и последней – уже очень скоро за ней последовали уточняющие хартии 1216 и 1225 годов, и последняя из них имела значительно более мощный эффект на формирование британского права. Да и хартией, если уж придираться к словам, подписанный Иоанном документ не являлся: на его обороте написано официальное название «Соглашение между королём и баронами», а латинское сочетание «Magna Carta», переведённое на русский как «Великая Хартия», буквально означает просто «Большая Бумага» – так её впоследствии стали называть для краткости.

Великая хартия вольностей

Однако для своего времени Великая Хартия 1215 года действительно стала передовым документом. На излёте Средневековья она уничтожала его самую неприятную черту – беззаконие. Теперь ни король, ни его чиновники, ни феодалы не могли стоять выше закона, который положил чёткие пределы государственному произволу. Около половины из 63 статей хартии так или иначе касаются денег: если раньше король имел право устанавливать налоги и с удовольствием этим правом пользовался по любому поводу, то теперь никакая подать или повинность не могла взиматься с англичанина по королевской прихоти. Устанавливать налоги получил право только Общий совет – прообраз будущего всемогущего английского парламента. Без позволения Совета король не мог теперь принимать ни одного важного решения. А его госслужащие лишались даже самого святого для чиновника любой эпохи – взяток:

«Ни констебль, ни другой какой-либо наш чиновник не должен брать ни у кого хлеб или другое имущество иначе, как немедленно же уплатив за него деньги».

Отдельно подчёркивалось, что правила хартии будут действовать для всех феодальных властителей королевства – то есть граф и барон на своих землях обязаны были следовать им в отношении своих крестьян так же, как это делает король. А для городов и вовсе устанавливались особые права, оговоренные отдельной статьёй – она действует в Великобритании поныне.

«И город Лондон должен иметь все древние вольности и свободные свои обычаи как на суше, так и на воде. Кроме того, мы желаем и соизволяем, чтобы все другие города, и крепости, и местечки, и порты имели все вольности и свободные свои обычаи».

Права человека – термин, придуманный французами спустя пять столетий, но английская Великая хартия впервые в мире установила их на практике. Как это ни парадоксально, но некоторые из этих прав в нашей стране обосновались лишь совсем недавно. Это, к примеру, право на свободное перемещение и выезд граждан из страны, которое в Англии установлено с 1215 г., а в России, излишне бережно относящейся к своим подданным, впервые появилось только в 1991 г… Кроме того, король снял ограничения на охоту в своих заповедниках – радостная весть для Робина Гуда, который, как известно, немало настрадался от Иоанна и его подчинённых за предшествующие годы в своём Шервудском лесу.

Иоанну Безземельному не везло в жизни, не повезло и после смерти – его по сей день принято считать негативной фигурой английской истории. Но ведь именно он подписал хартию, открывшую путь европейской парламентской демократии. Пусть и под давлением, но именно он поставил свою подпись под манифестом современного гражданского общества. За это ему полагается памятник размером не меньше Статуи Свободы, которая без него, быть может, никогда бы не была воздвигнута.

«Ни один свободный человек не будет арестован или заключен в тюрьму, или лишён владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо способом обездолен, и мы не пойдём на него и не пошлём на него иначе, как по законному приговору равных ему и по закону страны».