Видя вооружение владетеля баварского и других князей католической лиги, князья евангелической унии начали также собирать войско, вследствие чего Максимилиан был удержан от нападения на Богемию. Но в решительную минуту князьям протестантским стали угрожать испанцы большим вооружением в Нидерландах и приготовлением к вторжению в их земли. Тут-то евангелическая уния заключила постыдное перемирие с Максимилианом и лигой в Ульме, по которому чешское королевство было исключено из унии; но это нисколько не препятствовало Максимилиану помогать императору против чехов, хотя наследственные земли Фридриха, верхний и нижний Пфальц, опасаясь нападения испанцев, не могли оказать желательной помощи чехам.
Таким образом, чехи, имея стольких неприятелей, лишены были всякой помощи, на которой основывали свое восстание. Фридрих пфальцский, избранием которого на трон своих королей они думали усилить свое дело, не годился для этого по личным качествам. Это был человек приветливый и внешне образованный, но привыкший больше к роскоши, нежели к управлению большими делами. Вступление его в Богемию повлекло за собой раздоры в земле. Король благоприятствовал тому, что льстило его исповеданию, особенно чешским братьям, как весьма близким к кальвинизму и отвратил от себя сторону евангелическую. Он возбудил против себя неудовольствие когда оскорбил старинную святыню чешского народа, костел святого Вита в замке пражском, сняв все алтари, образа, мощи, сделав из него пустую кальвинистскую молельню. К этому присоединились придворные интриги и споры, также как и несогласия между предводителями войска. Фридрих привел с собой в Богемию своих чужеземных советников, и старинного изобретателя всяких интриг — теперь уже созревших — Христиана Ангальтского, Георга графа Гогенлоэ и других. Давая им предпочтение пред чехами, он оскорбил преимущественно Турна и Мансфельда. Отсюда произошел беспорядок в управлении, особенно военном. Между тем большая часть шляхты, городского сословия, земледельцы, давно захилевшие в беспечности о самих себе, привыкшие довольствоваться интересами пищи и питья, призванные к заботе о вещах более возвышенных, слишком рано ослабели в несении тягостей, которые неизбежно приносило с собой отважное предприятие, в которое народ был вовлечен без полного его сознания. Когда сбор, назначенный для удовлетворения общественных нужд, пришел беспорядок, и еще меньше было готовности сражаться за отечество, приведенное в большую опасность. Участь страшного боя лежала только на наемном войске, которого большая часть состояла из иностранцев; и это войско часто оставалось без платы, терпело недостаток в одежде и других потребностях, что побуждало его к разврату и грабежам, которые вызывали большие неудовольствия народа. Предводители войска отвечали на это производством всякого рода обычных тогда поборов, задерживая то, что собиралось для солдат, и обогащаясь на общие утраты.
Весной 1620 г., когда Бюкуа с своим войском, преимущественно испанским, готовился к новому походу из Австрии в Богемию, его предупредили полководцы Фридриха, Гогенлоэ и Мансфельд, вторгнувшись в верхнюю Австрию. Бюкуа победил их в встрече при Лангенлойсе; но когда вскоре после них появился Ангальт с большим войском, он должен был отступить к Дунаю. Вскоре после этого, чехам явилась новая надежда, когда Гавриил Бетлен, князь седмиградский, нарушив перемирие с императором, открыто вторгнулся в Венгрию и возобновил дружеский союз, заключенный в прошлом году, и когда даже от Порты прибыл посол Мегемед-ага, с дружеским предложением Фридриху касательно владения чешским королевством и с обещанием помощи к будущему году. Прошло немного времени, и союзники императора приступили к решительному делу. Максимилиан баварский с отлично сформированным войском, предводителем которого кроме него был храбрый Тилли, вторгнулся сперва в верхнюю Австрию и принудил чины этой земли обратиться к покорности без всякого противодействия. Позднее курфюрст саксонский вторгнулся в Лужицу, и чрез Силезию и Моравию прошло в нижнюю Австрию несколько тысяч казаков, посланных королем польским Вследствие всего этого сословия нижнеавстрийские присягнули цезарю Фердинанду в верности, отчего до сих пор они отказывались.