История дьявола

Таким образом, можно сделать вывод, что фараоны XVIII династии не только царствовали, но и считались наместниками божественного Солнца на Земле. Разумеется, жрецы официальной религии только и делали, что укрепляли божественный статус правителей, стараясь при этом всячески приуменьшить значение других небожителей, но все же не отказываясь от них. По-прежнему с верховным богом Ра ассоциировались другие божества.

Аменхотеп IV оставил после себя наследство, однако не выраженное в какой-то материальной форме, ибо не только неестественно вытянутое лицо и широкий таз гермафродита, но и весь его внешний облик свидетельствовал о вырождении династии. Предполагается[435], что на первых порах этот фанатик[436] пошел по пути, проложенному жрецами, отождествив Атона с Ра-Гором (богом небесного горизонта Гором Старшим) из пантеона города Гелиополиса[437]. При этом он проповедовал не традиционную религию этого божества, а его архаическую форму, обозначавшую не само божество, а солнечный диск — понятие, как уточняют Эрман и Ранке, «отнюдь не предназначенное для использования в религиозной практике».

Иными словами, вопреки созданной вокруг его имени легенде, Эхнатон нисколько не продвинулся к тому, что на современном языке называется пресуществлением солнечного бога Ра, а, напротив, вернулся назад, к обожествлению самого Солнца. «Не вызывает сомнения, что новая религия была тесно связана с древней теологией Солнца», — утверждает Encyclopaedia Britannica. Реформа Эхнатона была ни чем иным, как шагом назад. Он насаждал не символику недоступной познанию божественности египетского пантеона, которая поглотила бы монотеистическую ориентацию религии, а, напротив, обожествлял Солнце в его материальном выражении.

Монотеистические интерпретации столь странной реформы основаны на том факте, что Эхнатон возвел солнечный диск в ранг «божества, поглотившего всех других богов». Это была лишь видимость монотеизма, отличительной чертой которого было упразднение всей символики египетского пантеона, исповедовавшего изначально культ трансцендентного единого божества в разных ипостасях; теперь же эта символика заметно обеднела; помимо досадного возврата к давно ушедшей эпохе, Эхнатон утверждал, что не божество принимало форму Солнца, а само Солнце как таковое было божественным. Земное светило управляло всем и вся, в том числе небожителями, которые раньше почитались на земле; от него зависели рождение и смерть, духовная и сексуальная жизнь, рост растений, небо, звезды, Луна. Другими словами, Эхнатон противопоставил традиционной религии одну из редукционистких форм язычества.

Проведенная им реформа не имела смысла, так как кажущийся политеизм египетской религии укреплял власть фараона: полиморфная реальность мира для египтян была ни чем иным, как материальным воплощением единственной истины, которая гласила, что власть фараона распространялась на все сферы жизни, в том числе и духовную. После реформы Эхнатона фараон уже не почитался выше божественного Солнца, что, в свою очередь, не позволяло отождествлять его с проявлением божественной сущности в чудесах и повседневной жизни. И это главное следствие реформы, ибо многие египетские боги были, по сути, выразителями непознанного, неосязаемого, вездесущего и окутанного тайной божественного начала. Так, например, «миф об Осирисе, — как пишет Тронекер[438], — повествует о боге умирающей и воскресающей природы благодаря помощи Исиды[439] и Нефтисы[440], объясняя тем самым циклические явления, будь то рост растений, паводки на Ниле или даже саму жизнь и смерть».

Можно ли говорить о поверхностном характере египетского политеизма, если Эхнатон грубо и без всякой пользы для себя обнажил то, что скрывалось под мифологической и литургической масками? Конечно, нет. Столь неоправданный упрощенческий подход не мог не покоробить просвещенную часть египетского общества. Как утверждает все тот же Тронекер: «Многие явления могут порождаться одной и той же силой»[441]. Поставленному перед необходимостью воздавать почести божеству, чью сущность во всей ее полноте он никак не мог постичь умом, египтянину только и оставалось, как поклоняться тем проявлениям божественного начала, которые он одновременно понимал и боялся. Так, египтяне верили в бога Луны Хенсу, называя «тем, кто ходит туда-сюда», в бога путников Упуаут в образе шакала, в богинь Пакхет и Секхмет с головами львиц, в творца всего сущего Атума, в высшее божество Амона, в бога неба и солнца Гора, в бога мудрости и письма Тота, придумавшего иероглифы...