История дьявола

Пожалуй, нет такого другого народа, который был бы у европейцев больше окружен мифами, чем американские индейцы. Вспоминаю, как в 1970 году я посетил одну «индейскую» деревушку в Эрменонвиле, где застал выходцев из Парижа, Оверни и Пикардии, не знавших ни слова на английском языке, ни тем более на чироки или комачи, однако ряженных под «краснокожих» и проводивших выходные дни в вигвамах в компании «жен индейцев», говоривших с настоящим парижским акцентом и обутых в мокасины ручной работы, если только так называемые «индейцы» не пытались охотиться Бог знает на кого со своими луками и стрелами. Если не брать в расчет турецкие и китайские произведения искусства, собранные в Версале и при других европейских дворах, то можно сказать, что поделки индейцев интересовали европейцев больше всего на свете.

Однако некоторые ученые проявляли некоторую долю скептицизма. Так, Буффон[525] уверял, что Америка населена «дегенерирующим видом» людей, которых он, впрочем, никогда в глаза не видел. Так что Томасу Джефферсону[526] пришлось доказывать обратное. В 1818 году он писал:

«Что побуждает их оставаться дикарями и обрекает на нищету в наши дни, если не суеверное почитание мнимой высшей мудрости отцов и абсурдная идея оглядываться все время назад, отыскивая лучшее в прошлом, а не в будущем?»[527]

В самом деле, американские индейцы все время раздражали белых, которые воспринимали их как вызов всем основополагающим ценностям Запада, в том числе христианству и письменности (ибо индейцы не умели писать, а опубликованные в наши дни тексты собраны и обработаны этнографами). Европейцы считали индейцев людьми без определенных моральных устоев ввиду того, что они не верили в Злого духа. Например, в XVII веке Р.П. Савиньен был вынужден с удивлением признать, что индейские жены любят детей «не меньше, чем цивилизованные женщины». К тому же эти чувства распространялись и на мужчин: «Когда вождь племени сиу (дакота) Эх-ах-са-пе (Черная скала) потерял свою дочь, славившуюся у индейцев красотой и скромностью, он был безутешен. Увидев у бледнолицего фотографию дочери, он предложил взамен лошадей»[528].

Столь странное мнение, сложившееся об индейцах на Западе, сформировалось не без участия кинематографистов, в первую очередь американских, взявшихся за неблагодарную задачу оправдать захват принадлежавших индейским племенам территорий белыми пришельцами, представляя аборигенов некими кровожадными «дикарями», только и мечтавшими о том, как бы поскорее снять очередной скальп с подвернувшегося под руку европейца[529]; а с недавних пор, впав в двусмысленную сентиментальность, они вдруг стали воспевать индейца как некое архаическое явление, умудрившегося сохранить мудрость предков, — образ, безусловно, трогательный, но, признайтесь, ни к чему не обязывающий. И все для того, чтобы поскорее забыть об индейской реальности. Для начала следует отметить, что у пресловутых американских краснокожих столько культур, сколько племен насчитывает или, вернее, насчитывал их народ: сто сорок семь в одной только Северной Америке! И подходить к ним с одной меркой — это все равно что смешивать народ фула из Западной Африки с зулусами или бретонцев с осетинами. У них даже разные языки![530] Они воевали друг с другом! И многочисленное племя Лисицы было почти полностью истреблено племенем Медвежьей лапы.

Можно с уверенностью утверждать, что все американские (и не только североамериканские) индейцы имеют одни и те же уходящие в Азию корни. Вот почему этнологи отнесли их к «монголоидам». Тридцать пять тысяч лет назад (а не двенадцать, как упорствовали в своем заблуждении ученые вплоть до 1985 года[531]) они мигрировали из Азии в Америку, перейдя пешком через замерзший Берингов пролив. Короче говоря, история им отмерила достаточно времени, чтобы появились различия между отдельными племенами. Известно, что первые волны иммиграции состояли из долихоцефалов, то есть первобытных людей с вытянутыми черепами, а последующие — из брахицефалов, то есть людей с круглыми черепами[532]. Можно также утверждать, что первые обитатели Северной и Южной Америки могли обзавестись собственной мифологией и религией.

У индейцев было достаточно времени, чтобы каждое племя имело свою самобытную культуру: столь полюбившиеся голливудским сценаристам и режиссерам лесные индейцы, пишет Рьедер, по характеру были скорее романтиками и отличались меньшей агрессивностью (победа над противником состояла для них в том, чтобы высвободить из плена раненого товарища) по сравнению со своими степными собратьями. Что же касается произведений искусства, то лесные индейцы увлекались орнаментами, в то время как степные племена отдавали предпочтение геометрическим формам[533].