История древнегреческой литературы

Уделяя много внимания изображению повседневного быта, Эврипид нередко останавливается на теме подкинутых или по каким-нибудь причинам потерянных детей. Древнему мифологическому мотиву он придает современное, бытовое осмысление. В трагедиях «Александр», «Алопа», «Авга», «Мудрая Меланиппа», «Гипсипила» и др. эти мотивы играли существенную роль. У матери отняты только что родившиеся дети или она сама, чтобы скрыть свое материнство, вынуждена подкинуть их, а впоследствии ей удается найти их. Миф иногда содержит пережитки первобытных представлений, будто дети бывали вскормлены животными. В «Мудрой Меланиппе» поэт пользуется случаем, чтобы устами своей героини доказать невозможность чудесного рождения их от животного. Среди дошедших до нас произведений Эврипида мотив нахождения матерью своего сына играет важную роль в «Ионе». Подобные темы впоследствии стали давать богатый материал для так называемой «новой» аттической комедии (см. гл. XVIII).

Появление бытового элемента в трагедии повлекло за собой и включение любовных эпизодов. Софокл в «Антигоне» только подошел к этому вопросу, ограничившись лишь намеком на любовь Гемона. Эврипид в некоторых трагедиях любовную страсть сделал основным мотивом, например в «Сфенебее». Но из таких пьес сохранился только «Ипполит», имеющий подзаголовок «Венценосец». Он был переработкой первоначальной редакции трагедии под названием «Ипполит закрывающийся» — в этой редакции трагедия при постановке провалилась. Выведенный в ней образ Федры отличался, по свидетельству древних, большим бесстыдством. Она сама признавалась Ипполиту в своей страсти, заставляя скромного юношу закрыться от стыда, — отсюда название произведения. Трагедия вызвала негодование в афинском обществе. Софокл переработал сюжет своей «Федры», он изобразил героиню в облагороженном виде, как несчастную жертву страсти, и, очевидно, затушевал те моменты, которые казались недостаточно скромными. После него и Эврипид создал ту редакцию, которую мы имеем, она заслужила на состязании первую награду. Признание Федры передает Нянька, таким образом обвинение в бесстыдстве снимается с Федры. В изображении ее страсти и внутренней борьбы Эврипид достиг несравненного мастерства. Это и дало основание Аристофану обвинять Эврипида в том, что он «научил молодых людей влюбляться» («Лягушки», 957).

Далее, необходимо отметить тонкое искусство Эврипида в проведении сцен «узнавания». Здесь, в первую очередь, следует назвать сцену в «Ифигении в Тавриде». Ифигения, видя перед собой греческих пленников, думает через кого-нибудь из них передать о себе весть брату, но, когда она называет его имя, оказывается, что он сам стоит перед ней. Еще более тонко, как увидим дальше, проводится узнавание в «Электре». В «Ионе» Креуса, видя корзинку и пеленки, в которых жрецы нашли когда-то Иона, узнает в них вещи своего ребенка и по ним убеждается, что Ион — ее сын. В первых двух случаях узнавание происходит по внутренним признакам и производит особенно сильное впечатление; в последнем случае — по внешнему признаку, являющемуся как бы случайным, и потому уступает по силе впечатления, что отмечал Аристотель[177].

Важным нововведением Эврипида в драматической технике было применение интриги или ловкой хитрости для выхода из затруднительного положения. Этим средством он пользуется в «Электре», «Оресте», «Ифигении в Тавриде», «Елене», «Ионе», не дошедшем до нас «Шламеде» и др. Это новшество было сразу же подхвачено Софоклом в «Электре» и в «Филоктете».

Как младший из знаменитых драматургов, Эврипид оказывался в трудных условиях вследствие того, что наиболее выигрышные сюжеты были уже использованы его предшественниками. Чтобы не повторять их, он старался им дать новое освещение, вводить новые мотивы и т. д. Во многих случаях он мог видеть и даже критиковать недостатки своих предшественников. Это типично для его драматургии. Так, например, когда Елена, чтобы бежать из Египта, предлагает Менелаю, которого еще не узнали, объявить местному царю о смерти Менелая, он возражает: «Да это уж старо» («Елена», 1056). Старо оно потому, что подобным мотивом уже пользовался Софокл в «Электре» (1052).

Особенно хорошо мы можем наблюдать разницу метода у трех знаменитых трагиков при рассмотрении трактовки ими образа Ореста. Это единственный случай, когда мы имеем перед собой произведения трех поэтов на одну тему: «Хоэфоры» Эсхила, «Электра» Софокла и «Электра» Эврипида.

У Эсхила главным действующим лицом является Орест, у Софокла и Эврипида — Электра. У Эсхила их образы намечены бегло, узнавание проводится примитивно, внимание сосредоточено на выполнении мести. У Софокла подробнее развита тема хитрости, с помощью которой Орест проникает во дворец, но главное место уделяется психологии Электры. У обоих трагиков Орест, выступая в подходящий момент, легко дает себя узнать. У Эврипида действие перенесено в деревню, куда Орест может беспрепятственно прийти, не прибегая ни к какой хитрости. Но сначала он выдает себя за посланца от Ореста.