Читаем История древнегреческой литературы полностью

Предназначая свое произведение для слушателей, а не для читателей, эпический поэт старается дать им возможность легко схватить содержание и потому по нескольку раз повторяет одно и то же или описывает однородные явления в одних и тех же выражениях. Получаются типичные для героического эпоса повторения (повторы). Так, например, в I песни «Илиады» слова Ахилла о нанесенной ему Агамемноном обиде точно повторяют то, что слушателям уже известно, причем ряд стихов повторяется без изменений (371 — 379 = — 12—16, 22 — 25). Обещание Агамемнона в IX песни, когда он снаряжает посольство для примирения с Ахиллом, повторяется позднее в тех же самых словах в речи Одиссея (IX, 122—157 = 264 — 299, ср. XIX, 243 — 246). Агамемнон во II песни «Илиады» перед собранием вождей рассказывает о вещем сне (оказавшемся обманчивым) теми же словами, какими перед этим рассказывал сам поэт (II, 5 9 — 70 = 20, 2 3 — 3 3). Одиссей рассказывает царице Арете о потере корабля, разбитого молнией Зевса, теми же словами, какими ранее об этом говорила Гермесу нимфа Калипсо («Одиссея», VII, 249 — 251 = = V, 131 — 133). Эврилох, один из спутников Одиссея, рассказывает ему о превращении товарищей волшебницей Киркой в свиней, повторяя точно стихи, в которых ранее описывалось это событие («Одиссея», X, 252 — 258, ср. 210, 211, 226 — 232) и т. д. Такие повторения, в изобилии встречающиеся в эпосе, чужды литературе позднейших периодов и появляются в ней только в виде подражания эпическому стилю. Среди таких повторений особое место занимают некоторые постоянные формулы, которыми обозначаются явления природы и повторяющиеся действия, например, снаряжение колесницы («Одиссея», II, 422-426 = XV, 287-291; «Илиада», III, 261, 311= XIX, 394), езда на ней («Одиссея», III, 483 — 486, 492, 494; XV, 182—184, 192), вооружение героев — Париса, Агамемнона, Патрокла, Ахилла («Илиада», III, 330-339; XI, 15-19, 41-44; XVI, 131-145; XIX, 369-373, 381 — 382, 388 — 392), описание пира («Илиада», IX, 206 — 222, ср. XXIV, 621-628; «Одиссея», I, 136-140; IV, 52-67; VII, 172 — 176; X, 368-372) и т. д.

Кроме того, в поэмах есть много отдельных трафаретных стихов и выражений. Например, о начале дня:

Лишь розоперстая Эос, рожденная рано, явилась...[61]Эос в одежде шафранной над всею землей простиралась[62].

О начале и конце пира:

К яствам готовым они и поставленным руки простерли.Как только жажду питьем и свой голод едой утолили...[63]Так пировали, ни в чем на пиру не имея отказа[64]

В описании боев:

Через плечо перекинул свой меч, серебром испещренный[65].Он с колесницы упал, и доспехи на нем загремели[66].Молвил и вслед, размахнувшись, копье длиннотенное бросил[67]

Подобными же формулами вводится начало и конец речи:

И, поднимаясь меж ними, сказал Ахиллес быстроногий.И, отвечая ему, говорил Одиссей хитроумный.Молвил он это и сел, и тогда между ними поднялся...Грозно взглянув на него, говорил Ахиллес быстроногий.Так говорил он, и все, кто там были, притихнув, замолкли.

Многие из этих формул обладают достаточной гибкостью, так что позволяют по мере надобности заменять одни имена другими и вместо «Ахиллес быстроногий» может быть поставлен «Одиссей хитроумный» или «Агамемнон владыка».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэтика Достоевского
Поэтика Достоевского

«Мы считаем Достоевского одним из величайших новаторов в области художественной формы. Он создал, по нашему убеждению, совершенно новый тип художественного мышления, который мы условно назвали полифоническим. Этот тип художественного мышления нашел свое выражение в романах Достоевского, но его значение выходит за пределы только романного творчества и касается некоторых основных принципов европейской эстетики. Достоевский создал как бы новую художественную модель мира, в которой многие из основных моментов старой художественной формы подверглись коренному преобразованию. Задача предлагаемой работы и заключается в том, чтобы путем теоретико-литературного анализа раскрыть это принципиальное новаторство Достоевского. В обширной литературе о Достоевском основные особенности его поэтики не могли, конечно, остаться незамеченными (в первой главе этой работы дается обзор наиболее существенных высказываний по этому вопросу), но их принципиальная новизна и их органическое единство в целом художественного мира Достоевского раскрыты и освещены еще далеко недостаточно. Литература о Достоевском была по преимуществу посвящена идеологической проблематике его творчества. Преходящая острота этой проблематики заслоняла более глубинные и устойчивые структурные моменты его художественного видения. Часто почти вовсе забывали, что Достоевский прежде всего художник (правда, особого типа), а не философ и не публицист.Специальное изучение поэтики Достоевского остается актуальной задачей литературоведения».Михаил БахтинВ формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Михаил Михайлович Бахтин , Наталья Константиновна Бонецкая

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука