История древнерусской литературы

Истоки кризиса необходимо искать скорее не в выдвижении на первый план светских кругов, которые лишь при Петре Великом действительно возьмут бразды правления новой Россией, а во внутренней трансформации церковной культуры. С Украины в Московию нахлынули священники и монахи, которые спустя несколько лет стали распространять религиозные и политические концепции, часто приходящие в противоречие с московскими. Украинское духовенстве с конца XVI в. обучалось в школах различных братств, организованных по западному образцу. В 1631 г. в Киеве Петр Могила (1596 — 1647 г.), ученый молдавского происхождения, достигший сана митрополита, воспротивившись Брестской унии и поддерживая пропольскую сторону, выступавшую против присоединения Польши к Московии, быстро создал получившую известность Коллегию (впоследствии Академию). В Коллегии изучали не только теологию и философию, но также риторику и различные виды светской литературы. Ученики Коллегии, созданной П. Могилой в Киеве, сочиняли стихи на греческом и латинском языках и переводили античную литературу на церковнославянский язык. Им не была известна чрезмерная суровость Московии в отношении любых форм «светской» культуры. В киевской Коллегии, как и в любой другой украинской школе, читали схоластические драмы, а молодые священники воспитывались в духе, не слишком далеком от того, который царил в польской католической церкви у ученых иезуитов. В 1674 г. архимандрит древнего Печерского монастыря и бывший ректор киевской Коллегии Иннокентий Гизель (1600 — 1683 г.) опубликовал «Синопсис» «славяно-русской» истории, проникнутый идеалами независимости украинской Церкви. Это был первый настоящий «исторический текст», составленный по западному образцу на основе фрагментов летописных текстов. На протяжении всего XVIII в. вплоть до эпохи романтизма «Синопсис» останется основным учебным пособием, на котором воспитывались новые поколения интеллектуалов.

В Московии пришельцев из западных земель принимали зачастую с недоверием. Священников, обучавшихся в православных школах, как, например, в школе в Яссах, получившей название «Славяно-греко-латинской академии», не могли не подозревать в пристрастии к католическому Западу. В определенном смысле их моральное состояние соответствовало тому, которое веком ранее явилось причиной долгих мытарств Максима Грека. Однако нельзя не учитывать, что афонский монах, почитатель Савонаролы, оказался один на один с официальной Церковью (его друзья по движению Нила Сорского были бессильны против нее), а новаторы XVII в. быстро превратилось в многочисленную силу и благодаря высокому культурному потенциалу оказались на первой ступени иерархической лестницы. По инициативе выходцев с Украины и из Белоруссии в Московии также создаются школы по типу Киево-Могилянской коллегии, где впервые наряду с церковнославянским и греческим стали преподавать латынь. Симеон Полоцкий[185] и его ученик Сильвестр Медведев открыли школу при Спасском монастыре, а боярин Ф. М. Ртищев — при Свято-Андреевской церкви в окрестностях Москвы.

Помимо общекультурной ориентации, западные славяне оказали большое влияние на развитие русского литературного языка. Украинские течения, выражающие интересы ученых кругов, способствовали защите синтаксических и лексических норм церковнославянского языка. В то же время, однако, расширение их знаний, вплоть до латинской риторики, привело к неизбежному отрыву от фундаментальных стилистических традиций древнерусского языка. Во второй половине XVII в. наблюдалось противоречие между тенденциями развития церковнославянской лингвистической культуры и новыми тенденциями, созревавшими в светской среде и ориентированными на сугубо русское языковое наследство. К концу века ситуация стала еще более нестабильной. В сущности, в Московии существовало двуязычие, точно описанное Генрихом Вильгельмом Лудольфом, автором «Русской грамматики», вышедшей в Оксфорде в 1696 г. (содержавшей также «Руководство по славянской грамматике»). С одной стороны, научный язык стремился к обновлению за счет ассимиляции греческих и латинских элементов. В этом большая заслуга принадлежит украинцу Епифанию Славинецкому, умершему в 1675 г., переводчику трудов Отцов Церкви и автору «Греко-славяно-латинского лексикона» и «Филологического лексикона». С другой стороны, светский язык, обогащенный различными влияниями польского, немецкого и латинского языков, начал ощущать в церковнославянском препятствие для своего естественного развития. Вот, что писал Лудольф: «... Как никто из русских не может писать или рассуждать по научным вопросам, не пользуясь славянским языком, так и наоборот, — в домашних и интимных беседах нельзя никому обойтись средствами одного славянского языка, потому что названия большинства обычных вещей, употребляемых в повседневной жизни, не встречаются в тех книгах, по каким научаются славянскому языку. Так у них и говорится, что разговаривать надо по-русски, а писать по-славянскому»[186].