История древнерусской литературы

К середине века в казачьем мире большой популярностью пользовалась русифицированная переработка одной восточной легенды, встречающейся уже у Фердоуси и пришедшей в Slavia Orthodoxa через турецко-татарское посредничество. Самая древняя ее редакция носит название «Сказание о неком славном богатыре Уруслане Залазоревиче». В позднейших текстах имя героя еще больше русифицировано в «Еруслана Лазаревича». Уруслан — «богатырь», то есть воин-герой, обладающий необыкновенной силой, рыцарь, ищущий чудесных приключений, не подвластный никакому государю. Он один побеждает целые войска, один предпринимает долгие путешествия на сказочный Восток. Завоевав царства и самых прекрасных принцесс земли, он уезжает «казачить», то есть вести свободную, полную приключений жизнь. В русской легенде большинство первоначальных восточных мотивов приобретает местную окраску. Смесь сказки с летописью, которая, начиная с киевских времен, часто придавала «повести» черты «романа» и рыцарской поэмы, в XVII в. обогащает книжную традицию посредством внесения в нее типичных мотивов устной традиции.

«ПОВЕСТЬ О ЮЛИАНИИ ЛАЗАРЕВСКОЙ»

«Повесть о Юлиании Лазаревской», святой и благочестивой муромской боярыне, была написана между 1620 и 1630 г. Это краткое сочинение с житийными элементами, принадлежит оно перу сына Юлиании, Каллистрату Осорьину. С художественной точки зрения этот текст, по правде говоря, не заслуживает пристального внимания. Каллистрат Осорьин не являет миру оригинального писательского дара. От современных ему авторов он и отличается как раз отсутствием риторических амбиций.

Однако некоторые специфические обстоятельства придают «Повести о Юлиании Лазаревской» особое значение в истории русской литературы XVII в. и объясняют ее несомненный успех. Здесь мы впервые сталкиваемся с использованием агиографической техники для описания жизни светского человека, не принадлежавшего к царскому роду. В предыдущие эпохи ни один простой мирянин не стал героем жития, которое должно было послужить примером для христиан русских земель. «Светская биография», о которой мы говорили в связи с житиями Александра Невского, Дмитрия Ивановича Донского, а также Федора Ивановича, лишь отчасти представляла собой модель «светского» жития, поскольку князь, будучи главой общности Slavia Orthodoxa, имел священнический сан. Юлиания Лазаревская, напротив, стремится к святости, оставаясь в миру, не покидая семьи и не принимая монашества. Прославление ее лишний раз доказывает, насколько православные религиозные концепции были распространены также и вне среды духовенства.

Как «персонаж» Юлиания Лазаревская стала своего рода образцом. Ее пример установил на Руси обычай «благородных благодетельниц», святых личностей, которые, можно сказать, создают моральное оправдание землевладельцам, от которых зависят миллионы крепостных, нередко погибающих от нищеты, голода и болезней. В глубоко религиозной стране, где идеалом является общность братьев-христиан, крестьянская проблема, так невероятно обострившаяся в связи с экономической и административной эволюцией московского государства в XVI в., не могла не вызвать отклика. Уже в начале XVII в. среди знати постепенно созревают сомнения и угрызения совести. Юлиания Лазаревская предлагает тем, кто живет в богатстве и наживается на человеческом горе, надежду на вечное спасение. Она хорошо обращается со своими крестьянами, и когда в русских деревнях свирепствуют чума и неурожай, Юлиания раздает обильную милостыню. Ее добрые дела, даже больше, чем аскетический образ жизни, делают ее образцом для знати.

Глава третья Закат Slavia Orthodoxa

Во второй половине XVII в. процессы эволюции древнерусской цивилизации, начавшиеся еще в эпоху Ивана Грозного и прерванные «Смутным временем», польским вторжением и кризисом центральной власти, достигли максимального развития. Второй представитель династии Романовых, царь Алексей Михайлович (1645—1676 г.) упрочил центральною власть, еще более объединив вокруг себя дворянство. Окончательно сформировались экономическая и административная система, заложенная еще в XVI в. и основанные на расширении привилегий, жалуемых правителем, что приводило к ухудшению положения крепостных. Последние попытки Церкви возродить идеалы и правовые нормы древнего славянского православия, согласно которым верховный пастырь был одновременно и главой русского общества, потерпели крах и породили серьезный кризис церковной власти и раскол церкви.