История двойника

Пока со мной происходили столь удивительные изменения, я стоял с прикрытыми глазами, а когда наконец поднял веки, увидел напротив себя блистательного господина, будто сошедшего с живописного полотна льстивого придворного художника, умеющего мастерски приукрасить перенесенный на портрет образ. Пришедшее вскоре уразумение того, что я восторгаюсь собственным отражением, окончательно утвердило меня в идее своей неуязвимости и даже превосходства над окружающими, придав дерзкой отваги. «Как можно было всю жизнь предаваться самоуничижению, не замечая в себе неповторимые черты избранника небес? — мысленно вопрошал я, восхищенно всматриваясь в большое овальное зеркало с подсвечниками по обеим его сторонам. — Разве мне, пребывающему в здравом уме и расцвете жизненных сил, не под силу заменить немощного, полоумного Мальро? Какой вздор! От подобной перемены все только выиграют, поскольку герцогство обретет мудрого и мужественного властителя!».

— Послушай, как там тебя… Олимиодор! Надеюсь, карета подана! — воскликнул я, наконец-то оторвавшись от своего отражения.

— Уже ждет у ворот, ваша светлость! Нам следует поспешить, дабы не опоздать на мессу! — еле сдерживая от смеха, откликнулся хозяин, а затем вполголоса добавил: — К тому же лучше ковать железо, пока горячо, поскольку действие зелья со временем угасает.

В дороге я старался не удостаивать Сарантанелло своим вниманием, был скуп на слова, посматривая на него свысока. Из головы не уходили навязчивая мысли: «Подумаешь, обычный цепной пес! А еще взялся мною помыкать!». Когда мы въехали в город, он с досадой произнес:

— Жаль, ты не обучен держаться в седле. Как было бы грандиозно нарушить траурный церемониал собственных похорон, ворвавшись в главный храм на гнедом скакуне!

Благодаря раздвинутым против обыкновения занавескам на окнах нам открылся непривычно пустынный городской пейзаж. Траурное убранство наиболее высоких строений в виде длинных черных флагов с геральдикой рода Мальро, свисающих почти до земли, делало их схожими с огромными усыпальницами, придавая обычно оживленным улицам жутковато-скорбный вид. Вскоре карета с сопровождающими ее всадниками пересекла центральную площадь и остановилась прямо напротив высокого арочного портала собора. Никакого волнения я не испытывал, напротив, ощущая присутствие духа вместе с приливом сил и, как следствие, готовность осадить всякого усомнившегося в моем статусе властителя. Правда, перед собором мне никто повстречаться не мог, поскольку, едва ступив на брусчатку площади, я сразу оказался в плотном кольце охраны широкоплечих людей Сарантанелло.

Внутри храма стражники расступились и выстроились за моими плечами, после чего я уверенно зашагал между ровными рядами скамей с сидящими людьми к установленному на постаменте перед алтарем гробу. Олимиодор шел по правую руку, отставая на полшага. Когда мы приблизились к амвону, возвышающийся на нем дряхлый епископ уже прервал свой заупокойный бубнеж и взирал на нас во все свои подслеповатые глаза. Помогающие ему служить мессу пресвитеры, дьяконы и министранты в длиннополых рясах тоже застыли на месте, словно соляные столбы. Взойдя на амвон, я аккуратно отстранил рукой онемевшего епископа с подрагивающей головой, повернулся лицом к собравшимся, после чего принял картинную позу, выставив одну ногу вперед и властно уперев в бока обтянутые перчатками руки. Сперва воцарившаяся в огромном пространстве собора оглушающая тишина, быстро сменилась нарастающим тревожным шепотом, из которого то и дело возникали нечленораздельные возгласы. Мне было видно, как в проход между скамьями выскочили несколько скорбящих и тут же бросились вон из храма, а одна дама в первом ряду лишилась чувств, безжизненно уронив голову на плечо сидящего рядом толстяка. Когда шепот перерос в надсадный разноголосый гул, Сарантанелло выбросил вверх руку с растопыренной пятерней, а затем проорал во всю свою глотку оглушительным басом:

— Тихо! Я сказал, тихо! Наш любимый герцог жив и снова с нами!

Разумеется, поднаторевший в закулисных играх Олимиодор, неплохо знал человеческую натуру и, вне всяких сомнений, обладал редким даром убеждения, а потому мог мастерски морочить голову. Судя по тому, как враз притихшие люди начали внимать каждому его слову, мне стало ясно, что с искусством управления толпой он тоже знаком не понаслышке. В исполнении Сарантанелло вздорная история о моем вызволении из лап влиятельных заговорщиков, которым ради осуществления своего коварного замысла необходим был весь этот маскарад с похоронами, звучала не так уж и дико. Во всяком случае, присутствующие в соборе жадно внимали рассказчику, чей зычный голос отзывался запоздалым эхом под высокими сводами храма, что только усиливало силу внушения.

— Изыди, Сатана! — вдруг закричал вскочивший со скамьи сухопарый старичок, брызжа слюной на окружающих. — Не мешай нам провожать герцога в последний путь! Убирайся к себе в ад вместе со своими уловками!