История Джис-Ук

Not alone was she solace to his loneliness, but her primitiveness rejuvenated his jaded mind.	Она была не просто утешением его одиночества -ее непосредственность обновила его пресыщенную душу.
It was as though, after long wandering, he had returned to pillow his head in the lap of Mother Earth.	Казалось, после долгих блужданий он склонил голову на колени матери-природы.
In short, in Jees Uck he found the youth of the world-the youth and the strength and the joy.	Короче говоря, в Джис-Ук он нашел юность мира - юность, силу и радость.
And to fill the full round of his need, and that they might not see overmuch of each other, there arrived at Twenty Mile one Sandy MacPherson, as companionable a man as ever whistled along the trail or raised a ballad by a camp-fire.	И чтобы заполнить последний пробел в жизни Нийла, а также чтобы они с Джис-Ук не устали друг от друга, на Двадцатую Милю явился Сэнди Макферсон, самый компанейский человек из всех, кто когда-либо, посвистывая, бежал за собаками или запевал у лагерного костра.
A Jesuit priest had run into his camp, a couple of hundred miles up the Yukon, in the nick of time to say a last word over the body of Sandy's partner.	Некий священник наткнулся на его стоянку, милях в двухстах выше по Юкону как раз вовремя, чтобы прочесть заупокойную молитву над телом его товарища.
And on departing, the priest had said,	Перед отъездом священник сказал:
"My son, you will be lonely now."	- Сын мой, вы остаетесь теперь в одиночестве.
And Sandy had bowed his head brokenly.	И Сэнди горестно кивнул.
"At Twenty Mile," the priest added, "there is a lonely man.	- На Двадцатой Миле, - добавил священник, - есть одинокий человек.
You have need of each other, my son."	Вы нужны друг другу, сын мой.
So it was that Sandy became a welcome third at the post, brother to the man and woman that resided there.	Так случилось, что Сэнди стал желанным третьим в фактории, братом мужчине и женщине, обитавшим там.
He took Bonner moose-hunting and wolf-trapping; and, in return, Bonner resurrected a battered and way-worn volume and made him friends with Shakespeare, till Sandy declaimed iambic pentameters to his sled-dogs whenever they waxed mutinous.	Он научил Боннера охотиться на лосей и волков, а взамен Боннер вытащил зачитанный, истрепанный томик, и вскоре завороженный Шекспиром Сэнди обрушивал на заупрямившихся собак ямбические пентаметры.
And of the long evenings they played cribbage and talked and disagreed about the universe, the while Jees Uck rocked matronly in an easy-chair and darned their moccasins and socks.	Долгими вечерами мужчины играли в криббедж[1] и спорили о вселенной, а Джис-Ук, уютно устроившись в кресле, штопала их носки и чинила мокасины.
Spring came.	Пришла весна.
The sun shot up out of the south.	С юга вернулось солнце.
The land exchanged its austere robes for the garb of a smiling wanton.	Земля сменила аскетическое одеяние на легкомысленный девичий наряд.
Everywhere light laughed and life invited.	Повсюду смеялся свет, бурлила жизнь.
The days stretched out their balmy length and the nights passed from blinks of darkness to no darkness at all.	Овеянные теплом дни становились все длиннее, а ночи - все короче, пока не исчезли совсем.