История Джис-Ук

Now it seemed that she had sunk back into her race.	А теперь она говорила, как ее сородичи.
Her face was guileless, stolidly guileless, giving no cue.	Ее лицо было простодушным, невозмутимо-простодушным, и по нему ни о чем нельзя было догадаться.
Kitty's untroubled brow likewise baffled him.	Спокойствие жены тоже сбивало Боннера с толку.
What had happened?	Что произошло?
How much had been said? and how much guessed?	Что было сказано? Что понято без слов?
While he wrestled with these questions and while Jees Uck wrestled with her problem-never had he looked so wonderful and great-a silence fell.	Пока он пытался разрешить эти вопросы, а Джис-Ук пыталась разрешить свою дилемму (никогда он не был так прекрасен!), наступило молчание.
"To think that you knew my husband in Alaska!" Kitty said softly.	- Подумать только, что вы встречали моего мужа на Аляске! - тихо сказала Китти Боннер.
Knew him!	Встречала!
Jees Uck could not forbear a glance at the boy she had borne him, and his eyes followed hers mechanically to the window where played the two children.	Джис-Ук не могла удержаться от взгляда на сына, которого она родила ему. Нийл машинально взглянул вслед за ней туда, где у окна играли дети.
An iron hand seemed to tighten across his forehead. His knees went weak and his heart leaped up and pounded like a fist against his breast.	Казалось, железный обруч сдавил его голову, а сердце молотом застучало в груди.
His boy!	Его сын!
He had never dreamed it!	Ему и в голову не приходило!
Little Kitty Bonner, fairylike in gauzy lawn, with pinkest of cheeks and bluest of dancing eyes, arms outstretched and lips puckered in invitation, was striving to kiss the boy.	Маленькая Китти Боннер, синеглазая, розовощекая, похожая в своем воздушном платьице на сказочного эльфа, кокетливо протягивала губки, стараясь поцеловать мальчика.
And the boy, lean and lithe, sunbeaten and browned, skin-clad and in hair-fringed and hair-tufted muclucs that showed the wear of the sea and rough work, coolly withstood her advances, his body straight and stiff with the peculiar erectness common to children of savage people.	А он, худой и гибкий, обветренный, загорелый, в меховой одежде и расшитых, украшенных кисточками муклуках, заметно износившихся в пути, оставался невозмутимым, несмотря на все ее уловки. Он держался напряженно и прямо, как держатся дети дикарей.
A stranger in a strange land, unabashed and unafraid, he appeared more like an untamed animal, silent and watchful, his black eyes flashing from face to face, quiet so long as quiet endured, but prepared to spring and fight and tear and scratch for life, at the first sign of danger.	Чужестранец в чужой стране, он не был ни смущен, ни испуган и напоминал дикого зверька, молчаливого и настороженного. Черные глаза его скользили по лицам, и чувствовалось, что он спокоен, пока все спокойно, но при малейшем признаке опасности он прыгнет и будет кусаться и царапаться, борясь за свою жизнь.
The contrast between boy and girl was striking, but not pitiful. There was too much strength in the boy for that, waif that he was of the generations of Shpack, Spike O'Brien, and Bonner.	Контраст между детьми был огромен, но мальчик не вызывал жалости - в этом потомке Шпака, О'Брайена и Боннера было слишком много силы.