История Джис-Ук

There was such length and breadth to them, and the ceilings were so far away!	Они были такие большие, такие высокие!
For the first time since her advent into the white man's civilization, a feeling of awe laid hold of her.	В первый раз за все время ее охватило чувство благоговейного страха перед цивилизацией белых.
Neil, her Neil, lived in this house, breathed the air of it, and lay down at night and slept!	Нийл, ее Нийл, жил в этом доме, дышал этим воздухом, спал здесь по ночам!
It was beautiful, all this that she saw, and it pleased her; but she felt, also, the wisdom and mastery behind.	То, что она видела, было красиво и приятно для глаз, но она чувствовала, что за всем этим скрываются мудрость и мощь.
It was the concrete expression of power in terms of beauty, and it was the power that she unerringly divined.	Здесь сила находила свое выражение в красоте, и эту силу она угадала сразу и безошибочно.
And then came a woman, queenly tall, crowned with a glory of hair that was like a golden sun.	А затем в комнату вошла женщина, высокая, величественная, увенчанная короной сияющих, как солнце, волос.
She seemed to come toward Jees Uck as a ripple of music across still water; her sweeping garment itself a song, her body playing rhythmically beneath.	Движения ее были гармоничны, платье струилось, как песня, и она плыла навстречу Джис-Ук, как музыка над тихой водой.
Jees Uck herself was a man compeller.	Джис-Ук сама была покорительницей сердец.
There were Oche Ish and Imego and Hah Yo and Wy Nooch, to say nothing of Neil Bonner and John Thompson and other white men that had looked upon her and felt her power.	Стоило только вспомнить Оч-Иша, и Имего, и Ха-Йо, и Уи-Нуча, не говоря уже о Нийле Боннере и Джоне Томпсоне и других белых, испытавших на себе ее власть.
But she gazed upon the wide blue eyes and rose-white skin of this woman that advanced to meet her, and she measured her with woman's eyes looking through man's eyes; and as a man compeller she felt herself diminish and grow insignificant before this radiant and flashing creature.	Но она увидела большие синие глаза идущей навстречу женщины, ее нежную, белую кожу, оценила ее, как может оценить мужчина, и почувствовала, что становится маленькой и ничтожной перед этой сияющей красотой.
"You wish to see my husband?" the woman asked; and Jees Uck gasped at the liquid silver of a voice that had never sounded harsh cries at snarling wolf-dogs, nor moulded itself to a guttural speech, nor toughened in storm and frost and camp smoke.	- Вы хотели видеть моего мужа? - спросила женщина, и Джис-Ук изумилась звенящему серебру ее голоса. Эта женщина не кричала на рычащих волкоподобных собак, ее горло не привыкло к гортанной речи, не огрубело на ветру и морозе, в дыму лагерных костров.
"No," Jees Uck answered slowly and gropingly, in order that she might do justice to her English.	- Нет, - медленно ответила Джис-Ук, старательно выбирая слова, чтобы показать свои познания в английском языке.
"I come to see Neil Bonner."	- Я хочу видеть Нийла Боннера.
"He is my husband," the woman laughed.	- Это мой муж, - улыбнулась женщина.
Then it was true!	Так, значит, это была правда!
John Thompson had not lied that bleak February day, when she laughed pridefully and shut the door in his face.	Джон Томпсон не лгал в тот угрюмый февральский день, когда она гордо рассмеялась ему в лицо и захлопнула дверь.