История Джис-Ук

And here, also, in the fourth year of his sojourn in the land, came Neil Bonner to take charge.	И вот сюда, на четвертый год своего пребывания на Севере, приехал Нийл Боннер, чтобы взять дела в свои руки.
He had displaced no agent; for the man that previously ran the post had made away with himself; "because of the rigours of the place," said the assistant, who still remained; though the Toyaats, by their fires, had another version.	Он никого не лишил места. Прежний агент покончил с собой - "из-за тяжелых условий", как сообщил его помощник. Правда, у тойатских костров говорили другое.
The assistant was a shrunken-shouldered, hollow-chested man, with a cadaverous face and cavernous cheeks that his sparse black beard could not hide.	Этот помощник был сутулый человек со впалой грудью и впалыми щеками, чуть прикрытыми редкой черной бородой.
He coughed much, as though consumption gripped his lungs, while his eyes had that mad, fevered light common to consumptives in the last stage.	Он часто кашлял, словно туберкулез пожирал его легкие, и в его глазах горел лихорадочный огонь безумия, как это бывает у чахоточных в последней стадии.
Pentley was his name-Amos Pentley-and Bonner did not like him, though he felt a pity for the forlorn and hopeless devil.	Звали его Пентли - Амос Пентли. Боннеру он не нравился, хотя ему было искренне жаль одинокого и отчаявшегося человека.
They did not get along together, these two men who, of all men, should have been on good terms in the face of the cold and silence and darkness of the long winter.	Эти двое не поладили; а им особенно нужна была дружба: ведь предстояли холода, безмолвие и мрак долгой зимы.
In the end, Bonner concluded that Amos was partly demented, and left him alone, doing all the work himself except the cooking.	В конце концов Боннер пришел к выводу, что Амос не совсем нормален, и решил его не трогать, взяв на себя всю работу, за исключением стряпни.
Even then, Amos had nothing but bitter looks and an undisguised hatred for him.	Но Амос продолжал бросать на него злобные взгляды, не пытаясь скрыть свою ненависть.
This was a great loss to Bonner; for the smiling face of one of his own kind, the cheery word, the sympathy of comradeship shared with misfortune-these things meant much; and the winter was yet young when he began to realize the added reasons, with such an assistant, that the previous agent had found to impel his own hand against his life.	Боннеру было тяжело: для него так много значили бы здесь улыбающееся лицо, бодрая шутка, дружба, рожденная общими невзгодами. И зима только началась, а Нийл Боннер уже понял, что с таким помощником у прежнего агента было достаточно причин, чтобы наложить на себя руки.
It was very lonely at Twenty Mile.	На Двадцатой Миле было очень одиноко.
The bleak vastness stretched away on every side to the horizon.	Унылая пустыня простиралась кругом до самого горизонта.
The snow, which was really frost, flung its mantle over the land and buried everything in the silence of death.	Снег, или, вернее, иней, покрыл землю белым плащом, и все погрузилось в безмолвие смерти.
For days it was clear and cold, the thermometer steadily recording forty to fifty degrees below zero.	Неделями стояла ясная, холодная погода, и термометр неизменно показывал сорок - пятьдесят градусов ниже нуля.
Then a change came over the face of things.	Затем наступала перемена.