История философии. Средние века

В каком-то смысле Фома Аквинский нашел в себе силы взять на себя труд оправдания учения Аристотеля. Он был почти что готов к тому, чтобы вместе с греческим философом не только отстаивать точку зрения, в соответствии с которой в целом для человека естественно общественное бытие, но и то, что организованное гражданское общество было естественным обществом. Если бы природа человека была безгрешна, какая-нибудь форма правления должна была бы существовать. «Человек по природе – социальное животное, – говорит Фома Аквинский. – Поэтому в состоянии невинности (в состоянии до грехопадения) человек, скорее всего, все равно жил бы в обществе. Однако не может быть никакой совместной социальной жизни множества отдельных личностей, если бы кто-то, чтобы соблюсти общее благо, не взялся управлять обществом». Безусловно, если бы никто и никогда не переходил за рамки закона, карающую мощь государства никогда не нужно было бы применять. Тем не менее, должны существовать некоторые постановления, предписывающие те или иные нормы поведения, а кроме того, определенные люди или группы людей для того, чтобы контролировать исполнение этих постановлений[319]. Что бы ни говорил святой Августин по этому поводу, нет никакой существенной связи между государством и грехом. Гражданское общество и гражданское правительство необходимы для обеспечения естественных потребностей человека, а также для того, чтобы управлять жизнью людей во всей ее полноте. В известном смысле, подобно природным установлениям, они существуют благодаря воле Бога, творца человека.

Фома Аквинский также разделяет аристотелевскую идею государства как самодостаточного общества в том смысле, что в распоряжении такого общества имеются все средства для достижения собственного благополучия. На языке канонических правоведов государство есть «совершенное» общество. Но такова же и церковь. Таким образом, Фома Аквинский не мог просто сопоставить обе концепции, государства и церкви, утверждая при этом, что государство существует для того, чтобы охранять человека на его пути к достижению конечной естественной цели в жизни, тогда как церковь помогает человеку достичь своей сверхприродной цели. Ибо, как считает Фома Аквинский, у человека имеется последняя конечная, сверхъестественная цель, последнее содержание жизни. В то же самое время он вынужден приписывать государству свои собственные цели и свое поле деятельности. Очевидно, чтобы выйти из затруднения, надлежало изобразить государство заботящимся о мирском благосостоянии людей, путем сохранения мира и спокойствия, причем явно подразумевалось лучшее обеспечение человека всем необходимым для его жизни. Впрочем, хоть Фома Аквинский и говорит подобное, это далеко не все им сказанное. Функция государства состоит в том, чтобы содействовать распространению общего блага. И Фома Аквинский, подобно Аристотелю, рассматривает общее благо включающим в себя не столько материальное благополучие, сколько образ благой жизни, под которым подразумевалась добродетельная жизнь. Если же человеческая добродетель и практическая нравственность переплетены, то не посягает ли государство на церковную вотчину? По мнению Фомы Аквинского, как и с точки зрения средневековых теоретиков в целом, нет. Ведь нам известно, что от правителя ждали как законотворчества, так и соблюдения законов, которые бы определяли, истолковывали и дополняли собой естественные моральные заповеди, а кроме того, гарантирования соответствующих карающих функций в случае нарушений закона. Функция государства состояла не столько в том, чтобы учить добродетели, сколько в том, чтобы способствовать ее приобретению и сохранению, а также наказывать преступников и злодеев[320]. В общем, можно сказать, что Фома Аквинский считает, что государство обязано заботиться о мирском благополучии человека, о создании и поддержке условий, которые облегчали и охраняли бы жизнь, исполненную блага и добра. И вообще от христианского государства ожидали помощи церкви в ее деятельности посредством создания и поддержания условий, в которых церковь сможет помочь человеку достигнуть своей высшей цели.