История философии. Средние века

Как и для Авиценны, для Ибн Дауда Бог является не только высшим, неподвижным источником движения, высшей предельной причиной движения или становления[158], но также первичной или высшей причиной и абсолютно необходимым Существом, источником и началом происхождения всех конечных вещей. Подобно Авиценне, он постулирует наличие промежуточных сущностей, расположенных между Богом и миром, самостоятельные умы Аристотеля, активные разумные существа, занимающие в иерархии самое низкое положение[159]. Что касается вопроса о сотворении мира, то Ибн Дауд разделял точку зрения еврейской ортодоксии, утверждающую божественность свободного творения. Вместе с тем он пользуется неоплатоническим понятием эманации. Последнее, взятое само по себе, подразумевает, что существа, подвластные Богу, происходят от него по необходимости. Чтобы справиться с затруднением, Ибн Дауд вводит допущение, что учение об эманациях, несмотря на то что заключает в себе необходимость, является результатом пренебрежения границами человеческой мысли. С помощью философских доводов мы можем познать, что мир происходит от Бога, но не знаем, каким образом он происходит от Него. Таким образом, Ибн Дауд проводит тезис, что, хотя отдельные интеллигенции были созданы извечно, материальный мир имеет начало во времени.

Аристотелевское представление о душе как форме тела было принято Ибн Даудом. В то же время он следует за Авиценной, отстаивая учение о личном бессмертии. По его мнению, в нашей способности к образованию общих понятий явно просматривается духовная природа человеческой души. Общие понятия могут быть применимы к бесконечному числу составляющих[160] и, подобно телу, являются неразложимым. Как природа вещи проявляется посредством ее действий, так и наша деятельность, постигающая природу общих понятий, проявляет различия между душой (вероятно, более точным выражением будет «разум, или мыслящая душа») и телом. Поэтому душа обладает определенной независимостью от тела и может продолжать существовать и после смерти. В ответ на возражение, что если душа действительно является формой тела, то почему же она, будучи нераздельной с ним, должна погибнуть, если погибает тело, Ибн Дауд, следуя за Авиценной, отстаивает мнение, что, хотя это и верно относительно сенсорной части души, мы не имеем права говорить подобное о разумной части души, или о разуме. Чтобы говорить подобное, наверное, следует выйти за рамки того, что наблюдаемо.

Касаясь вопроса, действительно ли люди испытывают чувство свободы или же все их действия предопределены, Ибн Дауд со своей стороны критикует и даже бранит свободу. Как же тогда быть с божественными всеведением? Если Богу известно все происходящее, то Ему должны быть известны все будущие человеческие поступки? И если все так, то как могут они быть свободными? Некоторые из ранних еврейских мыслителей отстаивали мнение, что, хотя будущие поступки людей известны Богу, тем не менее это божественное ведение не несовместимо с человеческой свободой. Ибн Дауд, однако, решительно исключает возможные в будущем события из сферы божественного знания. Наделяя человека свободой, Бог в каком-то смысле ограничивает свои знания о грядущих событиях, точно так же как ограничивает свое собственное могущество, когда он оставляет человеку свободу выбора.

Творчество Ибн Дауда интересно как пример влияния Авиценны на аристотелевское направление в философии. Но как можно видеть, он адаптировал учение Авиценны как к требованиям иудейской религиозности, так и в отношении человеческой свободы. В области этики он пользуется аристотелевской концепцией практической философии, а также аристотелевской теорией добродетели как середины между двумя крайностями. Тем не менее, он по-прежнему продолжает отождествлять философскую этику с Торой, придавая ей религиозную направленность. Таким образом, аристотелевская концепция о теории как вершине человеческой деятельности толкуется в сфере представления о божественности знания и любви.

5

Самым известным еврейским философом Средневековья, без всякого сомнения, является Мозес бен Маймон (1135–1204), более известный как Маймонид. Уроженец Кордовы, Маймонид вынужден был оставить свой родной город после захвата его династией Альмохадов – мусульманских фанатиков. В 1159 году с семьей он переселился в Северную Африку и некоторое время жил в Фезе. Однако вскоре город также попадает под власть правителей из рода Альмохадов, Маймонид снова переселяется теперь уже в предместье Каира, где с течением времени становится главой еврейской общины Египта. Будучи врачом и автором медицинских трактатов, он также являлся непререкаемым авторитетом в области иудейского права, его систематизатором и комментатором.